Сначала Шамашу показалось, что перед ним гигантский слизень. Однако затем, приглядевшись повнимательнее, он понял, что создание, выбравшее для жизни снега пустыни, было подобно скорее медузе, которая, прихотью природы, чувствовала себя в воздухе столь же свободно, как ее морская сестра — в воде. У нее был склизкий мутный капюшон бело-молочного цвета, частью — прозрачный, частью — густой, как туман, с тонкими лохматившимися наподобие ветхой ткани изношенной старой одежды краями.
Решительно повернувшись, колдун зашагал прочь от мертвой твари.
"Может быть, на вид она и мерзка, — проговорил встретив его взглядом болезненно блестевших, глаз волк, — но ей, невидимке, и не нужна красота. Она отдала ее, получив взамен яд, которым полнится, словно кровью, ее тело… Этот яд убивает, его запах затуманивает сознание, подчиняя его воле…"
"Молчи, друг, не трать понапрасну силы, — Шамаш наклонился к Хану, поднял на руки. — Скоро мы будем дома…"
"Хозяин, — голова зверя чуть повернулась, глаза заглянули в лицо бога солнца. — Ты должен мне кое-что пообещать".
"Все, что угодно".
"Если я все же умру…"
"Хан!" — Шамаш поморщился от резкой боли, полоснувшей клинком по душе.
"Это может случиться. Ты же понимаешь, — спокойно, даже как-то отрешенно, словно он говорил не о себе, а о совсем другом, чужом существе, продолжал волк, — так вот, если это случится, ты возьмешь себе в спутники другого брата-охотника".
"Нет!" — колдун сжал губы в тонкие синеватые нити, свел брови, меж которыми тотчас пролегли глубокие морщины. Его подернутые изморозью волосы казались совершенно седыми, словно у человека, состарившегося за одно краткое мгновение жизни.
"Я знаю, что прошу очень о многом, знаю, как больно будет тебе исполнить обещание, однако же… Шамаш, так должно быть!"
"Все, кто мне дорог, гибнут…" — в этот миг колдун думал лишь о том, что, если Хан умрет, он уйдет из каравана.
"Это наш выбор, наше право — защищать тебя. Неужели ты не понимаешь, как много для всех нас — и братьев-охотников, и детей огня — значит служение тебе? Оно — то главное, что заставляет нас жить на краю конца… Ты должен обещать мне!"
"Хорошо, — наконец, выдавил из себя Шамаш. Его глаза сощурились: — Но и ты должен мне дать слово, что будешь бороться со смертью, бороться до тех пор, пока будут силы. Когда же они закончатся — ты позовешь меня и позволишь помочь".
"Да будет так…"
…Воздушные тропы, на которые ступил бог солнца, дабы сократить путь возвращения к каравану, быстро донесли их до цели.
Повозки были построены в круг, находясь под защитой толстого кожаного купола. Рядом стояли дозорные, которые, едва заметив повелителя небес, тотчас бросились к нему.
— Господин… — они с тревогой смотрели на бледное, совершенно бескровное лицо Шамаша, священного волка, беспомощно повисшего на руках небожителя.
— Мы поможем… — Вал хотел забрать у бога солнца тяжелое тело раненого животного, но тот не позволил:
— Это моя ноша.
Не повторяя попыток, караванщики пошли с ним рядом, отодвинули полог шатра, пропуская под купол.
— Хозяева каравана еще не вернулись?
— Нет, Шамаш, — прозвучало в ответ.
— Позови меня, когда они появятся, — отодвинув плечом полог повозки, он осторожно положил волка на мягкие меховые одеяла, укрыв шкурой оленя, сел рядом.
Не спуская с четвероногого друга взгляда полных грусти и боли глаз, он ласково поглаживал его по голове, начесывал лоб. Чувствуя, что волк продолжает дрожать от холода, колдун призвал на помощь всю свою магическую силу, спеша согреть с ее помощью зверя. И уже через несколько мгновений в повозке стало так жарко, что на лбу Шамаша выступили капельки пота.
Тепло принесло облегчение раненому.