– Алло, Стеф? Стеф? Ты меня слышишь?
Грег преспокойно переключил тумблер:
– Привет, Билл, это Грег. Этим вопросом теперь занимаюсь я. Мы не станем покупать – иначе нам придется выложить слишком много живых денег, которые понадобятся нам на развитие производства – у меня есть кое-какие собственные мысли на этот счет. Мы должны позволить рынку самому достичь равновесия. При этом акции «Харпер» не упадут в цене. Для этого мы слишком сильны. Кроме того, активная скупка заставит акции даже подскочить в цене.
На другой стороне приемника воцарилось грозовое молчание. Наконец Билл заговорил:
– Соедините меня со Стеф на минутку, хорошо?
– Он хочет еще раз поговорить с тобой, – сообщил Грег трепещущей Стефани, на мгновение прервав связь с Сиднеем. – Ты ведь поддержишь меня, дорогая, а? – Он ласково улыбнулся ей.
– Грег… я… – Стефани была совершенно уверена, что он ошибался, ошибался глупо и нелепо, принимая такое решение исключительно для того, чтобы пойти наперекор ей и Биллу, и доказать, что его слово тоже что-нибудь да значит. – Все не так просто, – выдавила она наконец. – Если наши акции…
– Я хочу, чтобы ты поддержала меня, Стеф, – перебил он ее. Голос его по-прежнему оставался ровным и приятным, но лицо посуровело, а во взгляде проглянула угроза. – Иначе…
– Ох, Грег… – жалобно простонала она, и Грег понял, что победил. Он тут же переключил радиопередатчик на Билла, который, не веря своим ушам, в немом изумлении выслушал сбивчивые указания Стефани о том, что поступить следует так, как предлагает Грег. Его протест был недвусмысленно отклонен, и в довершение всего он был еще и вынужден, скрипя зубами, выслушать целую лекцию от Грега насчет внутренних механизмов фондовой биржи и важности умения рисковать в бизнесе.
Но в конце концов у Билла не осталось иного выхода, кроме как подчиниться. Несмотря на всю свою значимость для Стефани, он был всего лишь наемным работником, пусть даже и директором-распорядителем, тогда как она являлась владелицей и председателем совета директоров компании. Так что, если таково ее желание – если оно действительно было таковым, – ему не оставалось ничего иного, кроме как выполнить его. Что Билл и сделал, но оно стало одним из самых трудных в его деловой практике. Потому что, хотя теоретически Грег мог оказаться прав, Билл, подобно Стефани, нутром чуял, что консервативный метод был бы куда выгоднее.
Не прошло и суток, как он был отомщен за свое согласие. Когда акции вышли на рынок в количестве, которого никто не ожидал, их появление, вкупе с естественной нервной возбудимостью фондовой биржи, привело к стремительному развитию кризиса доверия к их компании. Остальные инвесторы ударились в панику и поспешили избавиться от акций «Харпер Майнинг», так что их курс начал падать, правда, на короткое время. Постепенно безупречный имидж корпорации взял свое, и акции, при помощи надлежащих действий третьей стороны по скупке, которые Билл благоразумно организовал по собственной инициативе, устояли и пошли вверх. Тем не менее компанию здорово потрясло, чего у Билла не случалось еще ни разу за всю его карьеру предпринимателя. Кроме того, она понесла весьма существенные убытки: были потеряны время, деньги и, самое плохое, была испорчена безупречная деловая репутация, восстанавливать которую предстояло очень долго. При таких потерях Билл с радостью предпочел бы ошибиться в своих прогнозах.
Когда новости об этом достигли Эдема, Биллу не было нужды растолковывать их Стефани. Обладая многолетним опытом, она и сама могла осмыслить их до мельчайших подробностей. Потеря капитала и лица причинила ей почти физическую боль – за те годы, что она проработала в ней, корпорация стала очень дорога ей, и ущерб, причиненный ей, она восприняла как личную трагедию. Но еще сильнее она переживала из-за того, что лицо потерял и Грег, приняв скороспелое решение и стремясь не столько принести пользу, сколько произвести впечатление. Но она была не в состоянии злиться на него, даже сознавая, что его промах поставил под угрозу их будущее. Зато Грегу хватило совести разозлиться и на нее, и на Билла, и на всех остальных, за исключением себя самого.
– Ты так и не ввела меня в курс дела! – разбушевался он, когда дурные вести достигли Эдема. – Ты просто забилась в угол, словно испуганная мышь, и ничего мне толком не объяснила! А этот твой Макмастер – должно быть, он что-то напутал там, в Сиднее, раз все обернулось из рук вон плохо. Из-за него мы потеряли чертову кучу денег. Господи! Вот что, Стефани, так дальше продолжаться не может. У меня должны быть развязаны руки. У меня складывается впечатление, будто я боксирую одной рукой, а вторая привязана у меня за спиной. Когда мы вернемся, все должны понять, что у меня – серьезные намерения, и ты должна показать им, что я шутить не склонен!
Даже не глянув в сторону ошеломленной Стефани, Грег в бешенстве отправился на поиски Джилли – он знал, что там его ждет теплый прием, в отличие от Стефани с ее виноватым взглядом покорной коровы. Вместе с Джилли они отправятся прокатиться по окрестностям на лендровере, якобы для того, чтобы полюбоваться видами дикой природы, а на самом деле для того, чтобы в который раз обсудить основополагающий для обоих вопрос: что им делать дальше? Джилли испытывала к Грегу столь глубокое и поистине маниакальное влечение, коего доселе не вызывал у нее ни один мужчина. Не будь она так ослеплена своими чувствами, то наверняка заметила бы, что Грег проявляет лицемерие и неискренность, строя планы на их совместное будущее. Много, очень много горя и страданий можно было бы предотвратить, если бы она вовремя сообразила, что в голове у Грега панически вертится один-единственный вопрос: «Что мне делать?» – и что он стремительно приближается к той черте, за которой куда более сильные и крепкие мужчины начинали совершать непростительные и ужасные поступки.
* * *
– Вот он! – Яркий луч поискового прожектора разрезал тропическую ночь. Пойманный им огромный крокодил на мгновение замер, но потом, рванувшись всем телом, свалился с берега и скользнул в воду. Тяжелое копье лишь оцарапало его шкуру, а сам он уже скрылся из виду.
– Мы его потеряли, мерзавца этакого!
Охота на крокодилов была в самом разгаре. В большом каноэ, нагруженном охотничьими принадлежностями, находились проводник Джо Ридер, его сын Мальк и абориген по имени Денни. Стефани в самый последний момент передумала участвовать в ловле, но Грег и Джилли не отказались и сейчас сидели позади троих охотников.
– Опять! Вон там! Достань его, Мальк.
Прожектор высветил еще одного крокодила, скользящего в мутной воде. Держа копье наготове, Мальк швырнул его и угодил аллигатору в бок. Смертельно раненный, крокодил забился в агонии, разевая пасть и пытаясь вырвать гарпун своими жуткими клыками.
Завидев, как сверкнули белые и острые как бритва зубы, Грег ощутил прилив возбуждения, подобного тому, который он испытывал, когда они с Джилли занимались любовью. И без того уже взбудораженный опасной охотой, при виде исполинских размеров чудовища он распалился еще сильнее, опьяненный его жестокостью и его невероятной жаждой убийства. И теперь он подался вперед, напряженно глядя туда, где, повинуясь коротким командам Ридера, его помощники набросили петлю на челюсти крокодила. Но даже при этом борьба была еще далеко не окончена. Тварь взмахнула хвостом, явно целясь в Малька. И лишь молниеносное вмешательство Денни, проворно подставившего под удар тяжелый шест, спасло парня от смерти.
– Го-о-осподи Иисусе! – в ужасе прошептал Грег. Ридер только насмешливо фыркнул.
– Да, этот гребнистый людоед может сожрать что угодно, даже его, – сказал он, с любовью глядя на сына, который вместе с остальными занимался тем, что вытаскивал крокодила из воды и привязывал его к длинной доске. – Главным образом, он ест рыбу. Но не побрезгует и крабами, кенгуру, домашним скотом и даже буйволами. А еще людьми. Они готовы наброситься на кого угодно, когда голодны. А в этом сезоне у них повальный голод. Нападения крокодилов в этом году участились настолько, что это нам теперь грозит исчезновение, а не им.