Но Кааврен еще не закончил, – Все, за исключением одного вопроса.
– Милорд, тем не менее остался еще один вопрос?
– Только один.
– Милорд, если вы сделаете мне честь и зададите его, я обещаю, что отвечу на него, если смогу.
– Очень хорошо, вот мой вопрос: Что такое пирологист?
– О, что до этого…
– Да, что это?
– Я должна признаться, что не имею ни малейшего понятия, милорд.
– Понимаю, – сказал Кааврен. – Хорошо, а у этого пирологиста есть имя?
– О, действительно, у него оно есть и очень хорошее, милорд. Он называет себя Тевной.
– Ну, кажется, что это имя, по меньшей мере, менее темное, чем его занятие. И этот Тевна хочет увидеться именно со мной?
– С вами, да, или с Графиней.
– Ага. С одним из нас? Тогда почему, хотел бы я знать, ты пришла ко мне, когда ты знаешь, что я мало интересуюсь делами графства, а ты должна понимать, или сделать вывод, что его дело касется именно этого?
– Милорд, прошу, поверьте мне, сначала я пошла к Графине.
– И?
– Она плохо себя чувствует, милорд; или она была такой, когда я говорила с ней, хотя за то время, пока я имела честь беседовать с Вашим Лордством, она, быть может, почувствовала себя лучше, и я буду счастлива проверить это, если вы хотите.
Кааврен вздохнул. – Приведи этого Тевну ко мне, а потом, если возможно, принеси нам чего-нибудь освежающего. Белого, и не слишком сильного. И немного бисквитов.
– Я немедленно займусь этим, милорд.
Повариха отправилась выполнять поручение и вскоре вернулась, объявив, – Сэр Тевна из Расколотого Каньона.
Кааврен встал, поклонился и внимательно оглядел незнакомца – так как, хотя с годами душевный жар Каавена расплылся и растаял, будьте уверены, что взгляд, которым он привык оценивать каждого и всякого, получавшего доступ к Императору, был верен и остер, как и тогда. Итак он увидел мужчину почти двух тысяч лет, с узкими глазами и тонкими губами, типичными для Тиасы, но одетым, как и сказала повариха, во все серое; тем не менее свою одежду он носил с определенным достоинством, что даже напомнило Кааврену его друга Айрича. Именно это достоинство, как и обычные требования этикета, заставили Кааврена встать более проворно, чем он обычно делал, постоянно находясь в состоянии физической и умственной депрессии, а также низко поклониться, после чего он указал на кресло, в которое его посетитель мог сесть.
– Добро пожаловать, соплеменник, – сказал он. – Приветствую вас к Уайткресте. Ваша семья, если я правильно расслышал, происходит из Расколотого Каньона? Я, сам, из Кастлрока из Сороннаха, около истоков реки Йенди.
– А, неужели? В таком случае вы должны принадлежать семейству Шеллоубэнкс.
– Верно, Шеллоубэнкс и Дегуин.
– Ага, замечательно, так как, видете ли, мой отец считал клан Дегуинов своими кузенами, а один из двоюродных дедушек моей матери был женат на Сенду, которые – я уверен, что вы это знаете – являются отпрысками Шеллоубэнксов.
– Да, верно. И вы также можете отметить, что Графиня Уайткрест, моя жена, которая, без сомнения, через короткое время будет иметь честь встретиться с вами, получила свое имя, Даро, от младшей дочери кузины из клана Амзель, которые, если я не ошибаюсь, являются вашими близкими родственниками, так первый лорд Расколотого Каньона был братом первой леди Амзель, а они оба являются потомками Герцогини Форпикс.
– Да, истинная правда.
– Теперь, учитывая наши близкое родстсво, я рад вам вдвойне и надеюсь, что вы насладитесь посещением нашего замка.