Эх… Лучше бы думал о кошке, чем себя под лупой препарировать…
А вот и ворота общаги. Незаметно добежали, и я устал. Не смертельно устал, но — устал. И знатно проголодался, готов живьем слопать быка вместе со шкурой, костями, рогами и копытами.
Расчлененка, человеческие трупы без рук и ног, с распоротыми животами, пролившуюся, не успевшую остыть кровь попавших под обстрел солдат жадно пьет черная, развороченная взрывами земля…
Спасибо, Егор, буду подскакивать по ночам с истошными воплями — вина всецело твоя. Но кошмарные сны ты мне обеспечил. Вояка, тьфу! Кошка, викинг. Рыжая, дохлая. На асфальте. Перееханная колесом автомобиля. И рыгается мне выпитой недавно водичкой чудесно, к ограде плечом привалившись и сложившись пополам. То ли нервы, то ли перегрелся, пока бежал, под солнцем — припекает основательно, то ли Максенок внутри меня завелся.
Нервы и перегрев предпочтительнее. Аборты для не рожавшего омеги штука опасная, могу остаться бесплодным.
Комментарий к Вниманию еще не видевших читателей! В шапке появились визуализации героев!
====== Часть 17 ======
— Инге…
— Мыр-р-р…
— Ну Инге…
— Мыр-р-р…
— Инге! Ну вылези уже из телефона, а? Я тебя поцеловать хочу…
— Мыр-р-р…
— Вот заладил — мыр-р-р, мыр-р-р, других слов нет, что ли? Вылазь из телефона, кому сказал! Я. Тебя. Поцеловать. Хочу.
А? Бля? Опять поцеловать? Какое поцеловать, тут почты накопилось непонятной — тонна! Я вяло отпихнул пристающего с поднадоевшими нежностями Егора локтем, — ну сколько можно меня тискать, Господи, как плюшевого медвежонка, — стер очередное прочитанное сообщение и решительно открыл следующее. Егор обиженно засопел, но сдержался.
— Что пишут? — он потерся подбородком, — ленивая небритая колючка, — о мой висок.
Я ткнул пальцем в дисплей.
— Работу предлагают, — вздохнул с некоторой растерянностью. — Модельные агенства. И еще разное, неприличное, этих уродов я сразу сразу в мусор скидываю…
Плечо фотографа под моей головой закаменело.
— Неужели интимные услуги? — альфа похолодел голосом. — Уроды!
Ревнует, ой, ревнует — прикольно! Зря, я в мальчики по вызову не пойду никогда, трахаться за деньги — мерзость мерзостей. Тем более, других, «честных» вариантов навалили — море.
— Егор?
— Мыр-р-р?
Я хихикнул глупышкой — мой мыр-р-р заразен, и приподнял мобилку повыше, чтобы альфе был виден дисплей:
— Нужен твой профессиональный совет. Ты крутишься в мире моды, какое агенство лучше, Немид, Иван-Дом, Энтони Модельз или Атида?
Егор чмокнул меня в лоб.
— Атида? — альфа скривился. — Атиду отметай сразу, это сопровождение. Немид хорош и Иван-Дом. Иван Павлович щедрее, но он фрик и с характером. Хозяин Немида прижимистей и помягче. А из Энтони предлагают какую-нибудь фотосессию, да? Соглашайся на съемки. И на Ивана соглашайся, забавный альфач. Остальные пусть топают лесом.
Мыр-р-р… Мои каникулы обещают быть активными и денежными. Стоп, а Энтони — это не тот дом моды, в котором состоялась моя премьера?
— Он самый. У них там, по слухам, после того показа с тобой намечается новая линия эротического белья для омег. Подозреваю, специально для тебя шьют.
Япона папа! Корсеты, трусики и пеньюары? Ну, а почему, собственно, нет? Мне понравилось разгуливать по подиуму в кружевах! Я в них такой сексуальный зверь!
Егор мягко отобрал у меня мобилку.
— Не настраивайся на увеселения, котенок, — альфа смотрел без улыбки. — Тебя заставят впахивать с утра до позднего вечера. Будешь сюда приползать только спать. Поверь, я не обманываю.
Мыр-р-р… Чмок-чмок-чмок… Я, кажется, недавно возникал против поцелуев с обнимашками? Ох-х-х, это, наверно, был не я, или вам причудилось. Губы у Егора невыносимо сладкие и вкусные, его заскользившая по моей груди ладонь — сухая, горячая… Мыр-р-р…
Вроде, скрипнула, отворяясь, дверь? Мы ее не заперли? Бля…
Я и Егор испуганно вздрогнули, первородно голые, и настала немая сцена. Если сейчас наблюдать со стороны, интересно, у кого глазюки круглее, у нас или у стремительно схватившего от стола табуретку Захарки?
— Инге…
Еба-на-на, Захарка, сюрприз. Твой младший приемный братишка проводит время с незнакомым тебе альфой. Спасибо, я в курсе — ты в бурном восторге, главное — спокойствие и табуреточку обратно на пол поставь?
— Инге… — Захарка с табуреткой наперевес завис посреди комнаты гневной статуей, Егор резко сел, а я остался лежать трусливым наблюдателем.
Обожаю поединки взглядов в исполнении альф, елки палки, зеленые моталки. Захарка и фотограф, оба набычившись, уставились друг на друга с расстояния примерно метра в два, давя соперника волей, засопели, запыхтели, медленно, но неуклонно наливаясь гневом. Их сосредоточенные, застывшие лица и напряженные крепкие шеи потемнели.
Ой-ой-ой, страшно. Подерутся — от моей небогатой мебели останутся лишь щепочки. На шум неизбежно прибежит завхоз, и тогда — прощай, диплом.
Вмешаться?
Так боязно. Альфы уж больно мощные, что Егор, что Захар. Встряну между — сметут и превратят в отбивную. Да и бой подобных альф — зрелище редкостное, когда еще увижу вживую?
Первым шевельнулся Егор, подобрался, как хищник перед прыжком, прижав поплотнее к полу босые ступни за ради опоры.
— Узнаю запах, — фотограф раздул ноздри. — Вы — тот самый чел, чинивший Инге замок. Ключ, который у вас на пальце за колечко надет, на стол положите?
Странно, но Захарка подчинился. Аккуратно стянув с большого пальца ключ, гигант, продолжая хранить тяжелое молчание, кинул его на край стола и, вроде, отступил чуток к порогу. Впрочем, не опуская табуретки.
— Вы не вовремя, — багровеющий щеками Егор яростно клацнул зубами. — И без стука. По какому праву?!
Уже не ой, караул. Подерутся определенно. О мой истинный, Захарка — совсем не то, что ты подумал!
Запихнув страх поглубже в поджавшуюся в предчувствии беды задницy, я взлетел с кровати, не заморачиваясь наготой, отпихнул любимую пару вбок и пронзительно завопил от прострелившей рефлекторно вскинутое в защитном жесте предплечье боли — Захарка таки ударил. Слава Богу, не в полную силу — он не собирался убивать фотографа, лишь оглушить.
Япона папа, неужели хрустнула кость?! Ва-а-а! Больно-больно-больно-больно!!! Искры из зажмуренных глаз! Загипсованная модель — нонсенс!
— Инге!!!
— Инге!!!
Два исполенных паники вскрика слились в один, и такое началось… Мордобойное. Ибо, когда меня, пусть и непреднамеренно, зашибают табуреткой, я вовсе не грохаюсь в обморок и не разражаюсь слезами. Я даю сдачи, на автомате. Той же самой, ловко выхваченной у обидчика табуреткой или кулаком в челюсть, как удача улыбнется.
Поймавший хук снизу, не пожелавший делиться мебелью Захарка кхекнул и сел на задницу. Успевший вскочить на ноги Егор с рыком добавил моему другу детства увесистого пинка, схлопотал от меня тычок в грудь ладонями и шмякнулся, тоже в сидячее положение, рядом с выронившим табуретку Захаркой.
Ну, и оба усаженные мною на сраки альфы потрясенно заморгали на меня с пола, соседи по несчастью. Японская самбо-папа. Мне тикать или погодить? Куда-куда тикать, в окно, вестимо. Второй этаж, хуйня, сигану — не поймают. Максимум, поранюсь, вынося оконную раму вместе со стеклами. Сущая мелочь по сравнению с двумя несправедливо обиженными омегой альфачами подобных габаритов!
— Я сам! — пискнул я, напрочь забывая про отважных предков викингов, и попятился.
В смысле — сгину сам, прошу не беспокоиться, о великодушные альфы. Уже испаряюсь, меня здесь не стояло…
— Инге!!!
— Инге!!!
Бля, как здорово у этих альф получается хоровой ор, заслушаешься. Шебуршатся, пытаются группироваться, чтобы подняться на ноги, и тянут ко мне руки. Нет-нет-нет! Я вам кажусь! Клянусь!
А-а-а, памагити, убивают…
Рывок к окну, и бомбочкой, бомбочкой, плечом вперед, зажмурившись… Я — свободен, порхаю, где хочу, жаль, крыльев не имею…