Священник приближался, и вдруг из глубины ее памяти выплыла почти забытая фраза.
– Благословите, батюшка, – произнесла она и, склонив голову в поклоне, сложила перед собой руки лодочкой.
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, – произнес над ее головой низкий глубокий голос, большая рука осенила ее крестным знамением, и длинные теплые пальцы легли в ее правую ладонь.
Мария наклонилась и, поцеловав руку священника, сделала шаг назад, выпрямляясь. Подняв голову, она взглянула священнику в лицо и ошеломленно попятилась…
Свет, падающий из открытой двери храма, осветил фигуру и лицо священника – в обрамлении темных волнистых волос на нее смотрел строгий лик древнерусских икон – те же пронзительные глаза, прямой точеный нос, темно-русая бородка…
«Таких лиц в природе не бывает!» – в смятении подумала Мария, не в силах отвести взгляд от его лица.
Священник удивленно посмотрел на нее, потом, сдержанно улыбнувшись, спросил:
– Что случилось, вы как чудо неземное увидели?
«Воистину!» – пронеслось в голове Марии, поймавшей себя на том, что у нее вдруг стали прорываться старинные слова, в последний раз слышанные от бабушки лет пятнадцать назад.
Не добившись от Марии ответа, священник терпеливо спросил:
– Вас что-то важное привело сюда? Служба уже закончилась.
Мария стояла безмолвно, как истукан, и только смотрела на священника широко открытыми глазами.
Он обвел ее обеспокоенным взглядом, потом осторожно взял под локоть и вывел из храма на крыльцо.
Щурясь от яркого света, Мария прикрыла глаза рукой.
– У вас что-нибудь случилось? – вновь прозвучал над ней его низкий глубокий голос.
Отвечать, не видя лица священника, оказалось легче. Мария, набрав в грудь побольше воздуха, сказала:
– Да нет, ничего не случилось. Просто, ехала мимо и подумала: дай, зайду… – Мария бросила на священника настороженный взгляд, проверяя, не рассердился ли он ее такому бесхитростному ответу.
– Заглянули к нам, значит… – строгое лицо священника осветилось ироничной улыбкой, от которой у глаз разбежались веселыми лучиками морщинки. – И куда же вы путь держите, матушка?
Мария вскинула на него глаза от такого необычного обращения, а потом, вновь опуская взгляд, ответила:
– Да вот, скитаюсь по жизни, место свое ищу. Не поможете ли советом, батюшка? – и она с надеждой вновь посмотрела на священника.
– Ну что же, пойдемте в дом, расскажете мне за обедом, что вас беспокоит, – пригласил он и начал спускаться с церковного крыльца.
– Спасибо, батюшка, да неудобно мне как-то, – начала отказываться Мария.
– Обедать не хотите или разговаривать со мной? – остановившись, спросил ее священник.
– Ой, ну что вы! Мне просто неудобно отягощать вас своим нежданным присутствием.
Окинув ее насмешливым взглядом, он спросил:
– Вы откуда? У вас все так в миру чинно разговаривают, или вы – исключение? Как вас звать-то, раба Божия?
Покраснев, Мария отвела взгляд в сторону и смущенно ответила:
– Это все обстановка. У меня церковь всегда ассоциировалась с таким языком, бабуля моя так говаривала. А зовут меня Марией.
– Марией? – изменившимся голосом переспросил священник и лицо его неожиданно побледнело. – Непростое имя…
Отведя взгляд в сторону, он помолчал мгновение, а потом уже другим тоном сказал:
– Так вот, Мария, меня хоть и зовут отец Кирилл, но я – обычный человек, и в такую же школу, как и вы, ходил. Так что перестаньте напрягаться и разговаривайте со мной нормальным языком. И пойдемте, все-таки, пообедаем, чем Бог послал, – он решительно направился к своему дому.
Мария, подбодренная его «нормальной» речью, послушно последовала за ним, теребя концы шарфа и не зная, можно ли его теперь снять или так и придется сидеть в нем за обедом.