Завидев Натэллу с Пирадзе, Гиго остановился. Винтовку он теперь держал наперевес.
- Вы пришли, чтобы убить меня, Гиго Рафаэлевич? - спросила Натэлла.
- Есть маленько, - ответил Гиго.
- Все только и делают, что убивают меня. То вы, Арчил, то вы, Гиго! Лишь аспирант Рабинович Григорий тихо пишет свою диссертацию о каракатицах. Он - настоящий мужчина. Я дала ему слово...
Тут вмешался Пирадзе:
- Кто дал тебе право, Гиго, убивать Бокучаву Натэллу?
- А кто дал это право тебе? - спросил Зандукели. Одновременно прозвучали два выстрела. Грохот, дым, раскатистое эхо. Затем - печальный и укоризненный голос Натэллы:
- Умоляю вас, не ссорьтесь. Будьте друзьями, Гиго и Арчил!
- И верно, - сказал Пирадзе, - зачем лишняя кровь? Не лучше ли распить бутылку доброго вина?!
- Пожалуй, - согласился Зандукели. Пирадзе достал из кармана "маленькую". Сорвал зубами жестяную крышку.
- Наполним бокалы! - сказал он. Закинув голову, Пирадзе с удовольствием выпил. Передал бутылочку Гиго. Тот не заставил себя уговаривать.
- Жаль, нечем закусить, - сказал Арчил.
- У меня есть луковица, - обрадовался Зандукели, - держи. Я захватил ее на случай, если меня арестуют.
- Будь здоров, Рабинович Григорий! - сказали они, допивая...
Две недели так быстро промчались. Закончился отпуск. В нашем промышленном городе - тесно и сыро.
Завтра в одном ЦКБ инженер Бокучава склонится над кульманом. Ее загорелыми руками будут любоваться молодые, а также немолодые сослуживцы.
Натэлла шла вдоль перрона. Остался наконец позади стук колес и запах вокзальной гари. Забыта насыпь, бегущая под окнами. Забыты темные избы. Забыты босоногие ребятишки, которые смотрели поезду вслед.
Девушка исчезла в толпе, а я упрямо шел за ней. Я шел, хотя давно уже потерял Бокучаву Натэллу из виду. Я шел, ибо принадлежу к великому сословию мужчин. Я знаю, что грубый, слепой, неопрятный, расчетливый, мнительный, толстый, циничный - буду идти до конца.
Я горжусь неотъемлемым правом смотреть тебе вслед. А улыбку твою я считаю удачей!
