-- Если не понимаешь, слушай, что другие говорят.
-- Вот теперь понятно. -- Валя встала, подошла к руко-мойнику, сполоснула руки, вытерла их... И вышла.
Иван сел к столу, склонился на руки... Болезненно смор-щился, скрипнул зубами.
-- Ммх...
Встал, начал ходить.
Сеня пришел на берег родной своей бурной реки.
Река здесь врывалась в теснину, кипела, катила крутую волну. Купались в ней редко -- холодно и опасно.
Неподалеку от деревни находился санаторий -- белел из-дали поместьем.
Дул ветерок, похоже, нагоняло дождя. Река была вовсе неприветлива...
На берегу собрались туристы, отдыхающие... Смотрели на реку, бросали ей в рассерженную морду палки. Кто-то, глядя на эти палки, обнаружил такую закономерность:
-- Смотри, чем дальше палка от берега, тем дольше ее не выбрасывает.
-- Да.
-- Простите, сэр, -- это велосипед.
-- Почему?
-- Это давно известно. Корабли в шторм стараются уйти подальше от берега.
-- Я думал не о законе как таковом, а о том, что это... по-хоже на людей.
-- Сильные идут дальше. В результате: в шторм... в жи-тейский, так сказать, шторм выживают наиболее сильные -- кто дальше отгребется.
-- Это слишком умно...
-- Это слишком неверно, чтобы быть умным.
-- Почему?
-- Вопрос: как оказаться подальше от берега?
-- Я же и говорю: наиболее сильные...
-- А может быть так: наиболее хитрые?
-- Это другое дело. Возможно...
-- Ничего не другое. Есть задача: как выжить в житей-ский шторм? И есть решение ее: выживают наиболее "лег-кие" -- любой ценой. Можно за баркас зацепиться...
-- Это по чьему-то опыту, что ли?
-- По опыту сильных.
-- Я имел в виду другую силу -- настоящую.
-- Важен результат...
В этот момент Сеня появился на берегу.
-- Освежиться, что ли, малость! -- сказал он.
-- Куда вы? -- удивились очкарики. -- Вы же простынете! Вода -- пять градусов.
-- Простынете...
Сенька даже не посмотрел на очкариков. (Там была де-вушка среди них, Сеня на них на всех обиделся.) Снял руба-ху, штаны... Поднял большой камень, покидал с руки на руку -- для разминки. Бросил камень, сделал несколько при-седаний и похромал волнам навстречу. Очкарики смотрели на него.
-- Остановите его, он же захлебнется! -- вырвалось у де-вушки. (Девушка еще и в штанах, черт бы их побрал с этими штанами. Моду взяли!)
-- Здешний, наверно.
-- По-моему, он к своим тридцати шести добавил еще сорок градусов.
Сенька взмахнул руками, крикнул:
-- Эх, роднуля! -- И нырнул в "набежавшую волну". И поплыл. Плыл саженками, красиво, пожалуй, слишком красиво -- нерасчетливо. Плыл и плыл, орал, когда на него катилась волна:
-- Давай!
Подныривал под волну, выскакивал и опять орал:
-- Хорошо! Давай еще!..
-- Сибиряк, -- сказали на берегу -- Все нипочем.
-- Верных семьдесят шесть градусов.
-- ...авай! -- орал Сеня. -- Роднуля!
Но тут "роднуля" подмахнула высокую крутую волну... Сеня хлебнул раз, другой, закашлялся... А "роднуля" все накатывала, все била наглеца. Сеня закрутился на месте, стараясь высунуть голову повыше. "Роднуля" била и била его хо-лодными мягкими лапами, толкала вглубь...
-- ...сы-ы! -- донеслось на берег. -- Тру-у-сы спали-и!.. Тону!
Очкарики заволновались.
-- Он серьезно, что ли?
-- Он же тонет, ребята!
-- Э-эй! Ты серьезно, что ли?!
-- Да серьезно, какого черта!..
-- ...у-у -- орал Сенька. Он серьезно тонул. Видно было, как он опять хлебнул... Скрылся под водой, но опять выка-рабкался. Но больше уже не орал.
-- Лодку! Лодку!.. -- забегали на берегу. -- Эй, держись!
Побежали к лодке, что лежала метрах в ста отсюда и дале-ко от воды. Но кто-то разглядел:
-- Она примкнута к коряге.
-- Черт, утонет ведь! Еще хлебнет пару раз...
-- Ребята, ну что же вы?! -- чуть не плакала девушка в штанишках.
Голова Сеньки поплавком качалась в волнах, скрывалась из виду; опять появлялась... И руками он теперь взмахивал реже.