» Ручонки малышей тянутся за шариком, головки поднимаются вверх, ребятишки встают на цыпочки. Ах, как хотелось бы им вырасти, чтобы догнать беглеца! Но все их усилия напрасны! Освобожденный от пут шарик поднимается все выше и выше… Он улетает навсегда, оставляя позади лишь горькие и бесполезные сожаления.
С бунтовщиками произошло то же, что и с детишками. Толпа была не в силах вернуть ускользавшую жертву. Только у этих людей изумление переросло в ярость, а разочарование — в смертоносное безумие.
Воздушный корабль набрал высоту, и ему стали не страшны угрозы, вопли, злобные выпады и смятение разъяренной толпы. На какое-то мгновение аэростат остановился, а затем начал быстро развивать скорость. Под ним, на конце болтающегося каната, верхом на якоре сидели два человека.
— Смелее, джентльмены! Держитесь! — крикнула им Маленькая Королева, и в голосе ее слышалось ликование.
— Спасибо, мисс Эллен! С нами все в порядке! — ответил ей весело Жан Рено.
Пожалуй, это «все в порядке» было слишком уж оптимистичным. Между тем до сих пор пребывавший в полуобморочном состоянии и хватавший ртом воздух репортер неожиданно пришел в себя. Его взгляд, еще минуту назад ничего не выражавший, остановился на Жане Рено. Тот улыбнулся и крепко пожал репортеру руку.
— Вы спасли меня! — воскликнул еще не совсем окрепшим голосом молодой человек. — Я вам бесконечно благодарен…
— Оставьте на некоторое время вашу благодарность: я предпочел бы разделить ее с теми, кто сейчас над нами. Лучше держитесь крепче за якорь, воистину спасительный, стоит отметить! У вас не кружится голова?
— Нет! К тому же что значит головная боль по сравнению с тем, что я перенес!
— Справедливо замечено.
— Клянусь честью, в этом ошейнике я похож на сорвавшуюся с цепи собаку. Вообще-то меня зовут Дик, или попросту Дикки. Я — репортер из газеты «Инстен-тейньес», заблудившийся в этом аду.
— А я — Жан Рено, кандидат на должность секретаря мистера Шарка, Мясного Короля и владельца этого прекрасного аэростата.
— Мистер Жан Рено, я предлагаю вам свою дружбу. Отныне и навсегда, вместе с моей вечной признательностью. Я буду предан вам до гробовой доски! Располагайте мной!
— Дружба в наши дни — большая редкость и ценится на вес золота. Я с радостью принимаю ваше предложение, а также, надеюсь, вы и меня будете считать другом.
— Спасибо… Боже, как быстро летит наш аэростат! Какой здесь чистый и прохладный воздух! Благодаря ему я окончательно воскрес. Но куда мы мчимся?
— Очевидно, подальше от города, в сторону равнины, чтобы наконец приземлиться. Не будем же мы подниматься на борт крейсера по канату!
— Смотрите! На горизонте еще один аэростат! Его почти не видно…
— Возможно, это кто-то из вашей репортерской братии. «Если так, то ты опоздал, my old chap! [41]. — подумал Дикки. — «Инстентейньес» будет первой. Я сделаю потрясающий репортаж!»
С момента дерзкого побега дирижабль преодолел более пяти миль. Внизу простиралась унылая равнина, покрытая жухлой, поникшей травой. Несколько железнодорожных линий пересекали пустыню. Внезапно аэростат начал снижаться. Благодаря полному безветрию и точным движениям воздушного крейсера якорь едва коснулся земли, что избавило Жана Рено и Дикки от малейших неудобств. Молодые люди с огромной радостью тут же покинули крюк и, стоя на земле, принялись разминаться. Это было очень кстати, потому что, несмотря на всю свою выносливость, они чувствовали ужасную ломоту в ногах.
Между тем гондола аэростата продолжала опускаться. Превосходная балансировка и умелый пилотаж позволили воздушному кораблю мягко приземлиться. Дверца кабины открылась, и инженер быстро скомандовал:
— Come aboard! [42]
— Мой ошейник возьмем с собой! — весело воскликнул мистер Дикки. — Я подарю его «Инстентейньес».