Мать ответила, что дочь «обещана Семену». Тут сваха пустилась честить молодого помора. И такой же непутевый он, каким был его батька, и не выбраться никогда ему в «лучшие промышленники» — не то у парня на уме, да и вернется ли еще он из монастыря: люди сказывают, что его там схватили да в подземелье кинули.
Дальше сваха запричитала:
— Ох, тошнехонько, наступили тяжелые времена, никогда еще худо так не было!.. Царь завел войну со свеями — промысла у рыбаков больше не стало!.. Как управиться теперь одинокой бабе с хозяйством?.. Начнет должать, а там, глядишь, коровку со двора сведут… Потом заберут за долги и избенку — по людям придется ходить... Ох, тошнехонько, наступили тяжелые времена!.. А вот как станешь сватьей [13] «лучшего промышленника», — ни в чем не будет недостатка!..
Все это Дарья слышала уже не в первый раз. Отец у нее «помер без похорон», — утонул во время промысла, когда ей было еще мало лет. Мать одна вырастила дочь. Дарья знала, что мать охотно выдала бы ее за богатого Кирилла Поташова, да не хотела дочь неволить. Сама она пошла замуж за человека вдвое ее старше, которого впервые увидела только во время свадьбы. Кирилл же был не только богатым, но и красивым парнем. Кирилл Дарье не нравился — он постоянно бражничал и при встречах норовил ее обнять.
Нечаянно услышав разговор матери со свахой, Дарья встревожилась; ей показалось, что на этот раз мать не так уверенно отказывает свахе. «А вдруг мать даст согласие?»
По обычаям того времени, дочь не могла противиться матери, и Дарья вынуждена будет стать женой Кирилла.
Девушка вернулась на поветь и обулась, затем повязала платок и, стараясь не стучать сапогами, выбралась на улицу. Она побежала в нижнюю часть Волостки, где жил Фаддеич.
Фаддеич был крестным Семена. Умирая, Ивашко Поташов просил его не оставлять сына без поддержки. Ивашко был кузнецом, Фаддеич с измальства пошел на промысел. Долгое время в Волостке его не видели. Говорили, что бурлачил он на Двине, перевозя из Архангельска в Вологду монастырскую соль. Передавали еще, что встречали его в устье Печоры и на Новой Земле; говорили также, что бунтовал он с кижскими крестьянами против заводчика Бутенанта [14] .
Была у Фаддеича поставлена на берегу, где река суживалась, маленькая избенка, но в Волостке он и теперь подолгу не оставался. Никто не знал, куда и для чего отлучался Фаддеич: было у него затаенное от всех дело.
Встретил как-то Фаддеич человека, который лежал при смерти. Дал слово Фаддеич его похоронить как полагается, и человек этот передал ему план золотого рудника. Всю жизнь искал помиравший человек золото, да так и не нашел. На плане все было правильно обозначено: и берег реки, впадающей в озеро, и где золотая жила выходила — загребай сколько хочешь золота голыми руками. Только одного не было указано — где этот рудник находится. Был он, быть может, на Печоре или где-нибудь на Онежском озере; может быть, даже в Сибири, за Камнем [15] , а может быть, и совсем близко от Волостки, в отрогах Ветреного Пояса. Сколько ни старался, не мог найти золотого рудника и Фаддеич. Зато выучился он во время странствований петь былины да рассказывать сказки. А лучшего свата или дружки не было теперь по всему поморскому берегу, от Кеми до самого Архангельска. Как соберутся, бывало, рыбаки вокруг Фаддеича, и начнут просить, чтобы рассказал он про царя Петра; знали, что Фаддеич был гребцом на карбасе, когда царь плыл из Вологды к Белому морю. И расскажет Фаддеич, как на одной пристани переходил царь через лодку горшечников. Запутался царь в своих длинных ногах и грохнулся прямо на горшки, ни одного не оставил целого. Горшечники плыли на ярмарку и принялись на чем свет стоит ругать царя.