Они расстались перед отелем; генерал Нирзанн на лимузине возвращался во
дворец, а Стеттон взял такси до дома номер 341 на Аллее.
Истина заключалась в том, что Стеттон вовсе не безоговорочно поверил в рассказ генерала Нирзанна. С ним мадемуазель Солини хорошо
поработала, играя на его тщеславии, с мастерством опытного музыканта перебирающего нужные клавиши на фортепиано.
Она просто кое-что позволила ему в качестве маленького поощрения, чем вполне убедила, что ждет их свадьбу с таким же нетерпением, как и он.
Все свои действия она объясняла совершенно логично. Тем не менее рассказ генерала заставил Стеттона засомневаться, и он сгорал от нетерпения,
поджидая мадемуазель Солини в ее... или в его?., библиотеке.
Войдя, она пересекла комнату и подставила ему губы для поцелуя. Он с готовностью, но с недостаточной горячностью принял ее предложение, что
не ускользнуло от ее внимания. Она подумала: "Еще несколько дней, Стеттон, и я навсегда распрощаюсь с тобой". А вслух сказала:
- Мой дорогой мальчик, у вас что-то на уме. Видите, как легко я вас разгадала. Это доказательство любви. Ну, давайте выкладывайте.
Стеттон давно уже оставил попытки хитрить с мадемуазель Солини, поэтому сказал просто:
- Это неприятно.
- Силы небесные! Как всегда.
- Это потребует убедительных объяснений.
- Они всегда представляются.
- Дошло до того, Алина, что вы лжете мне.
- Месье!
- Нет, не впадайте в гнев. Видите, я говорю спокойно. Но повторяю, вы лжете мне.
- Что вы имеете в виду?
Стеттон испытующе, но и смущенно глядя на нее помолчал.
- Я скажу вам, что я имею в виду, - сказал он наконец. - Сядьте!
Когда Алина повиновалась, он слово в слово передал ей все, что только что услышал из уст генерала Нирзанна.
Алина молча выслушала его. Когда он закончил, она холодно заметила:
- Ну и что же из этого?
- Значит, это правда! - вскричал Стеттон, внезапно приходя в ярость. Он-то ждал незамедлительных и горячих возражений. - Вы признаете!
- Ничего я не признаю. Я только сказала, ну и что даже если это правда?
- Ответьте мне! Это правда?
Наступила тишина, а он стоял и смотрел на нее сверху вниз пылающим взором. Он повторял вопрос снова и снова, разным тоном, от настойчивого
до сердитого; она сидела тихо, не шевелясь, с потупленными глазами. Вдруг она заговорила, и было что-то такое в ее голосе, что приковывало
внимание:
- Месье Стеттон, я отвечу на ваш вопрос, но по-своему. Вы готовы меня выслушать?
- Сперва ответьте: да или нет, - настаивал он, - а потом расскажете. Так это правда?
Но она упорствовала, и Стеттон вынужден был отступить.
- Говорите, - сказал он, - но начнем с того, что я знаю то, что знаю, и знаю, что мне делать.
- Это мне известно, - кивнула Алина. - И даже слишком хорошо. Вот почему я хочу поговорить с вами.
Я собираюсь апеллировать к вашему великодушию, а с такой просьбой я не обращалась ни к одному мужчине.
- У меня остался не слишком большой его запас, - сухо заметил Стеттон.
- Наверное, именно поэтому я не очень рассчитываю на успех, - откликнулась Алина.