Собираясь уходить, принц сказал:
- Не сомневаюсь, что вы получили приглашение от де Майда?
Алина ответила отрицательно. Принц продолжал:
- Возможно, он вам его еще не послал. Я даю обед во дворце завтра вечером, и я внес ваше имя в список.
Я увижу вас завтра?
- Это приказ? - легкомысленно улыбнулась Алина, стараясь скрыть восторг, который рос в ее душе. Ведь только накануне графиня Потаччи
ласково утешала ее, узнав, что Алина не получила приглашения.
- Я не хотел бы, чтобы вы рассматривали это как приказ, - сказал принц в ответ на ее вопрос. - Испросить чьей-либо благосклонности не
означает для нас командовать.
- Если это приказ, я повинуюсь.
- А если это расположение?
- Я даю согласие.
Минутой позже принц удалился. Не успела дверь за ним закрыться, как Алина понеслась в свою комнату, чтобы послать записку дорогой графине.
Когда прибыла открытка с приглашением на званый вечер, то обнаружилось, что в нем, кроме имени мадемуазель Солини, указано и имя мадемуазель
Жанвур. Это слегка позабавило Алину, тем не менее она сразу пошла к Виви в комнату, чтобы сообщить ей новость и обсудить, какое платье наденет
девушка.
Но Виви просто отказалась идти. Она лежала на кровати с влажной повязкой на голове; ее глаза были красными и припухшими, а лицо бледным.
- Пойдем, - уговаривала Алина, - это же нелепо!
И все из-за этого глупца Науманна! Детка, дорогая, он не стоит ни единой слезинки. Ты должна пойти; приглашение от принца - это приказ.
Виви была упряма:
- Ничем не могу помочь. Я не пойду! Скажи, что я больна. Говори, что хочешь. Я не пойду.
Алина была вынуждена оставить ее в покое.
Таким образом, на следующий вечер около семи часов мадемуазель Солини отправилась во дворец на своем лимузине в одиночестве. Строго говоря,
это был лимузин Стеттона, но об этом никто не знал.
Алина впервые попала во дворец и, надо признаться, была весьма озабочена своим плохим знанием правил приличия и этикета, которые необходимо
было соблюдать. Сразу у входа, за большими бронзовыми воротами, ее встретил слуга и проводил в апартаменты в дальнем конце коридора из светлого
мрамора. Едва она переступила порог, как услышала голос генерала Пола Нирзанна:
- О! Мы вас ожидали, кузина.
Он тут же подошел к ней и сопроводил в гостиную.
Их появление сопровождалось негромким гулом восторга присутствующих. Алина чувствовала себя как дома.
Она вернулась к себе через три часа, сияющая торжеством. Она затмила всех женщин во дворце и до такой степени увлеклась своим успехом среди
представительниц прекрасного пола, что не заметила еще большего ажиотажа среди мужчин.
За столом она сидела по правую руку от принца, и весь вечер он обращал свое внимание только на нее и ни на кого больше. Что, конечно, не
понравилось присутствующим дамам. Старая графиня Ларчини дошла до того, что достаточно громко, так, чтобы все слышали, сделала резкое замечание
Алине. Чуть позже Алина слышала, как мадам Шеб спросила графиню, из-за чего та поссорилась с "прекрасной россиянкой".
- Я с ней не ссорилась, - ответила графиня, - просто выскочке положено знать свое место.