– Не все попадает в сводки, Надин. Я простой полицейский. И отправляюсь туда, куда пошлют.
– Это расскажите кому-нибудь другому. Я знаю, насколько вы близки с Мэвис. И в час ее триумфа вас могли отозвать только по делам исключительной важности. – Надин наклонилась поближе к Еве. – Где Джесс Барроу, Даллас? И что, черт возьми, он натворил?
– Мне нечего вам сообщить, Надин.
– Да ладно вам, Даллас! Вы же меня знаете. Я без вашего сигнала и словечка не пророню. Он кого-нибудь убил?
В этот момент загудел внутренний телефон, и Ева с облегчением взяла трубку.
Пибоди сообщала, что ей через двадцать минут необходимо встретиться с Евой и Фини.
– Мне надо работать, Надин, – деловито сказала Ева, отключив связь. – Увы, ваш рейтинг мне поднять нечем.
– Даллас, мне отлично известно, что Джесс содержится под стражей. У меня имеются собственные информаторы.
Ева с тоской отвернулась к окну. Сколько же болтливых крыс сидит под этой крышей!
– Ничем не могу вам помочь.
– Вы собираетесь предъявить ему обвинения?
– Мне нечего сообщить средствам массовой информации.
– Пропади вы пропадом, Даллас!
– Надин, я и так балансирую на грани. Пожалуйста, не надо меня толкать. Как только я смогу обнародовать информацию, вы будете первой, кто ее получит. Довольствуйтесь этим.
– То есть ничем. – Надин встала. – Ясно одно: у вас на руках что-то серьезное, иначе вы бы так не злились. Я прошу только о…
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Мэвис.
– Боже мой, Даллас! Как ты могла арестовать Джесса?! Что ты творишь?
– Черт возьми, Мэвис! – Ева понимала, что Надин ловит каждое слово. – Сядь. – Она указала Мэвис на стул, потом взглянула на Надин. – А вас я попрошу уйти.
– Имейте совесть, Даллас! – Надин обняла Мэвис. – Вы что, не видите, в каком она состоянии? Мэвис, вам надо выпить кофе.
– Я вам сказала, Надин! – Ева готова была взорваться. – Уходите, иначе я вас включу в черный список.
Эта угроза подействовала: с репортером, попавшим в черный список, не стал бы разговаривать ни один сотрудник полиции.
– Ну ладно, ухожу. Но учтите: этого дела я не оставлю. – Она взяла сумку, бросила на Еву испепеляющий взгляд и исчезла.
– Как ты могла? – причитала Мэвис. – Даллас, как ты могла это сделать?
Пытаясь сохранить хоть какую-то конфиденциальность, Ева прикрыла дверь. Голова у нее разболелась окончательно.
– Мэвис, это моя работа.
– Работа?! – Глаза Мэвис светились каким-то неоновым светом, под ними были красные круги – от слез. Они удивительно сочетались по цвету с медными прядями в ее пурпурной шевелюре. – А как же моя карьера? Только я начала добиваться того, к чему стремилась, как ты засадила моего композитора и продюсера за решетку! И за что? – Мэвис перешла на визг. – За то, что он стал к тебе клеиться и разозлил Рорка?
– Что?! – открыла рот Ева. – Откуда ты это взяла?
– Я только что говорила по телефону с Джессом. Он в отчаянии. Никогда бы не поверила, что ты на такое способна, Даллас! – Она продолжала сверкать глазами. – Я знаю, что Рорк для тебя значит все, но мы с тобой все-таки подруги.
Держа в объятиях рыдающую Мэвис, Ева подумала, что сейчас с радостью задушила бы Джесса собственными руками.
– Мы с тобой действительно подруги, и кому, как не тебе, знать, что я по таким правилам не играю. И не сажаю человека за решетку только потому, что он нанес мне личное оскорбление. Сядь, пожалуйста.
– Не хочу я сидеть! – завопила Мэвис, и Ева поняла, что голова ее сейчас расколется.
– А я хочу. – Она тяжело опустилась в кресло.
Сколько информации она имеет право выдать гражданскому лицу? И сколько хочет выдать? Она взглянула на Мэвис и вздохнула. Пусть будет как будет.
– Джесс – основной подозреваемый по делу о четырех убийствах.
– Что?! Ты с ума сошла? Да Джесс никогда…
– Помолчи, – оборвала ее Ева. – Пока что доказательств нет, но я над этим работаю. Обвиняется он и кое в чем еще, причем дело серьезное. Если ты перестанешь выть и посидишь спокойно, я расскажу тебе то, что могу.
– Ты даже не стала смотреть мое выступление… – Мэвис все-таки села, но плакать не перестала.
– Мэвис, поверь, мне очень жаль. – Ева всегда терялась при виде плачущего человека. – Но я ничего не могла поделать. Понимаешь, Джесс занимается воздействием на мозг.
– Что-что? – Услышав это, Мэвис даже перестала плакать.
– Он разработал программу, которая посылает сигналы в мозг человека и воздействует на его поведение. Он использовал ее на мне, на Рорке и на тебе.
– На мне? Нет! Даллас, да это просто какой-то бред! Джесс не сумасшедший ученый. Он музыкант!
– Он инженер, музыкант и негодяй.
Ева тяжко вздохнула и рассказала все, что сочла необходимым. Пока она говорила, у Мэвис высохли слезы, взгляд стал суровым. Губы ее сначала дрожали, потом вытянулись в тонкую ниточку.
– Так, значит, он использовал меня, чтобы добраться до тебя и до Рорка? Я была просто посредником… Господи, какая же я дура! Я так верила ему…
– Прекрати, – велела Ева, увидев, что Мэвис снова готова зарыдать. – Я серьезно говорю. Я вымоталась, у меня ни секунды свободной, голова раскалывается. Мне сейчас некогда тебе слезы вытирать. Твоей вины здесь нет, тебя он использовал так же, как и меня. Он рассчитывал на то, что Рорк будет финансировать его проект. Но это все уже в прошлом, Мэвис. И я по-прежнему полицейский, а ты по-прежнему певица. Причем хорошая. Джесс почувствовал это, потому и выбрал именно тебя. Он слишком ценит свой талант и не стал бы связываться с бездарностью. Ему нужна была та, из которой можно сделать звезду. И ты ему подошла.
Мэвис утерла ладонью нос.
– Правда?
Она сказала это с такой надеждой в голосе, что Ева наконец поняла, какой удар нанесла ее пресловутой самооценке.
– Правда. Ты была великолепна, Мэвис, без дураков. Все так считают.
– Ну, хорошо. – Мэвис вытерла глаза. – Просто меня очень обидело то, что ты ушла в самый ответственный момент. Но Леонардо сказал, что все это глупости, ты бы ни за что не ушла без веской причины. – Она вздохнула. – А потом позвонил Джесс и все это мне выложил. Не надо мне было ему верить…
– Да это неважно. Все мы уладим. Извини, Мэвис, у меня сейчас очень мало времени. Мне надо работать.
– Ты действительно думаешь, что этих людей убил он?
– То, что я думаю, неважно. Мне нужно собрать доказательства.
Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Пибоди.
– Извините, лейтенант. Мне подождать в коридоре?
– Нет, я ухожу. – Поднявшись, Мэвис слабо улыбнулась Еве. – Извини за потоп и за все остальное.
– Проехали! Я поговорю с тобой, как только смогу. Не волнуйся.
Мэвис кивнула, но во взгляде ее блеснул дьявольский огонек. Как раз волноваться она не собиралась.
– Что-нибудь случилось, лейтенант? – спросила Пибоди, когда Мэвис вышла.
– Боюсь, Пибоди, все из рук вон плохо. – Ева села и принялась тереть виски, пытаясь утихомирить боль. – Мира считает, что, судя по психологическому портрету, наш гений не убийца. Кроме того, я умудрилась обидеть ее тем, что хочу обратиться к другому консультанту. Надин Ферст роет землю носом. В довершение всего я только что разбила сердце Мэвис и подорвала ее веру в себя.
Пибоди выдержала паузу.
– Ну а остальное?
– Остальное – отлично. – Ева не выдержала и улыбнулась. – Господи, как же я хочу поработать с каким-нибудь нормальным убийством!
– Прошли те благословенные времена, – услышали они голос Фини, входящего в кабинет. – Кажется, все в сборе? Тогда – за работу.
– Что новенького? – спросила его Ева.
– В студии подозреваемого обнаружено еще несколько дисков. Но данных по нашим жертвам на них нет. Он работал очень методично. – Фини поежился. – Джесс весьма подробно описывал результаты своих экспериментов, в том числе и опыта, поставленного на Еве и Рорке. Указывал имена, время, цель внушения. Я просмотрел все, но наши погибшие нигде не упоминаются.
Ева вдруг поняла, что ничего другого она и не ожидала.
– Я закодировал все данные, чтобы их могла просмотреть только ты, – добавил Фини, покраснев.
– Почему? – нахмурилась Ева.
– Он… довольно много рассуждает о тебе. – Фини посмотрел куда-то поверх Евиной головы. – И рассуждает достаточно подробно.
Ева пожала плечами.
– Он ясно дал понять, что его интересует мой мозг.
– Видишь ли, его интересовали и другие части твоего тела, – вздохнул Фини. – Он считал, что будет довольно интересно провести эксперимент…
– Какой?
– По воздействию на твое сексуальное поведение.
Ева фыркнула: уж больно официальным тоном сказал это Фини.
– Он собрался при помощи этой игрушки затащить меня в свою постель? Отлично. Можем предъявить ему обвинение в сексуальных домогательствах.
– А обо мне он что-нибудь говорил? – спросила Пибоди.
– У вас болезненное любопытство, сержант, – одернула ее Ева.