Она то и дело останавливалась и громко говорила нам:
- Папа, Валя, смотрите, какие славные бульдожки!
Или:
- Давайте купим колли!
Валя уже начала ворчать:
- Зачем мы только взяли её с собой?
Снова мне пришлось вмешаться:
- Hо ведь тебе было бы обидно, если бы мы шли за щенком для Юли, а тебя оставили дома?
Валя ничего не возразила мне, но ворчать перестала. Тогда я сказал Юле:
- Имей совесть. И подожди до ноября.
- Почему именно до ноября? - не поняла Юля.
- Потому, что именно в ноябре у тебя будет день рождения, - объяснил я.
Юля о чём-то задумалась и принялась беззвучно шевелить губами. Воспользовавшись её задумчивостью, мы с Валей почти беспрепятственно протащили Юлю через весь собачий ряд.
- Так это же почти через два месяца! - воскликнула Юля, закончив свои устные вычисления.
И только тут она заметила, что мы находимся у самого выхода из собачьего ряда.
- Дайте хотя бы одним глазом посмотреть! - взмолилась она.
- Папа, давай позволим, - смилостивилась Валя.
- Давай позволим, - согласился я.
Мы втроём с удовольствием нырнули в картонный ящик из-под кофе, в котором копошились щенки боксёра.
Однако наш восторг не разделила мама щенков, которая сидела рядом. Она глухо заворчала и показала свои белоснежные зубы.
И нам почему-то сразу расхотелось трогать щенков, и мы все вспомнили, что торопились в птичий ряд.
Попугаев продавали очень много. Разных - маленьких и больших. Hо нас интересовали только те, которых называют волнистыми. Лично я не знаю, почему они так называются: ведь они не чайки и к волнам ни на море, ни на пресном водоёме никакого отношения не имеют.
Так вот, этих самых волнистых попугаев было больше всех прочих: белые, жёлтые, зелёные, синие и даже пегие.
- Выбирай, - сказал я Вале.
Она с серьёзным видом пошла вдоль ряда, рассматривая клетки, за прутьями которых, казалось, сидят не птицы, а кусочки живой радуги.
Юля тем временем переминалась с ноги на ногу. Потом она незаметно для продавца сунула палец в ближайшую к ней клетку. Продавец этого не заметил, но зато мелкий бело-жёлтый попугай шустро ухватил Юлю за палец своим коротким клювом.
- Больно, - сообщила Юля, засовывая палец в рот.
- А ты не засовывай пальцы в клетку к незнакомым попугаям и тем более себе в рот. И постой минутку спокойно, - посоветовал я.
Спокойно Юля стояла долго... целых пять минут.
- Папа, почему она так долго? - спросила она.
- Hе мешай. Сегодня Её День...
Меня перебила Валя:
- Вот этого!
... В самом конце птичьего ряда стоял седой дед. В руках у него была маленькая клетка, в которой сидел синий попугай с таким видом, словно он не попугай, а директор школы.
- Он же синий, - заметила Юля.
- Хочу этого!
- Он разговаривает? - осторожно поинтересовался я у продавца.
- Разговаривал... когда-то. Это попугай моей внучки. Hо внучка уехала. И там, куда уехала внучка очень холодно, и попугайчик в том климате жить не сможет. Его оставили со мной. И он перестал разговаривать. Он очень любит детей. Возьмите его так, без денег. Может он снова заговорит.
Я заглянул в клетку. Попугай нагло показал мне толстый язык и отвернулся к Вале.
- Бери его, а на сэкономленные деньги купим щенка, - зашептала мне на ухо старшая дочь.
Мне пришлось купить попугая, а потом долго объяснять Юле, что, во-первых, сэкономленных денег на щенка не хватит, а во-вторых, напомнить просьбу мамы: КРОМЕ ПОПУГАЯ HИЧЕГО HЕ ПОКУПАТЬ. Правда, мне пришлось еще купить корм для попугая, но это была ПОЧТИ запланированная покупка.
За всем этим я забыл узнать у дедушки самое главное - имя попугая.
... Домой мы шли гуськом: впереди с клеткой в руках шла счастливая Валя, затем шел я, а позади плелась Юля.
Долго ли, коротко ли, а добрались мы домой. Правда, все это время попугай старался откусить кусок от деревянных частей клетки.
- Чего у него такой несчастный вид? - спросиля мама у нас, когда мы вернулись домой.
- Он несчастный потому, что одна девочка, с которой он дружил, уехала на Север и не взяла его с собой.