– Видите ли, я все равно не буду чувствовать себя хорошо, если не расскажу вам, д’Артаньян…
– Что же вы хотите мне рассказать?
– Вы спросили меня – не познакомлю ли я вас и наших друзей, Атоса и Арамиса, с будущей госпожой дю Валлон, а именно таково мое настоящее имя, и это был вполне естественный вопрос с вашей стороны, дорогой друг. Без сомнения, так и следовало бы сделать, если бы…
– Прошу вас, любезный друг…
– Если бы, – продолжал Портос, делая рукой жест, означающий, что он собирается договорить. – Если бы будущая госпожа дю Валлон… не была бывшей госпожой Кокнар.
Д’Артаньян на всякий случай притворился, что не понимает, в чем дело.
– Она не очень-то родовита и, по правде говоря, совсем не герцогиня. И даже не совсем дворянка. Она – вдова прокурора.
Видя, что д’Артаньян молчит, Портос решительно взмахнул рукой и, указывая на особняк д’Эгильонов, мимо которого они проходили в этот момент, произнес:
– Конечно, она не такая красавица, как та, которая живет там, во дворце, а уж по части происхождения и вовсе не может с ней соревноваться, но зато у нее есть другое – доброе сердце и…
«И состояние достойного мэтра Кокнара», – подумал д’Артаньян, улыбнувшись свой хитрой гасконской улыбкой.
Но сделал он это только в своих мыслях – он никогда бы не позволил обнаружить свою улыбку, понимая, что любая дружба может не устоять перед насмешкой…
– …И потом – она богата, наконец! – закончил свою фразу Портос и облегченно перевел дух. Затем он решился поглядеть на д’Артаньяна. – Вы не осуждаете меня, дорогой друг? – спросил он. – Я чувствовал, что должен все рассказать вам, но, наверное, не смогу посвятить в это Атоса и Арамиса.
Д’Артаньян остановился посреди мостовой. Он обнял Портоса и сказал:
– Вы самый везучий из нас, Портос. Будьте счастливы, друг мой.
Через несколько дней Портос, сердечно распрощавшись с друзьями, покинул Париж и вместе с госпожой дю Валлон отбыл в свое поместье.
В сундуке покойного мэтра Кокнара оказалось восемьсот тысяч ливров. Мушкетон стал щеголять в великолепной ливрее и достиг величайшего удовлетворения, о каком мечтал всю жизнь: начал ездить на запятках раззолоченной кареты.
Изредка от четы дю Валлон приходили письма, в которых Портос неизменно сообщал, что дела у него обстоят самым наилучшим образом, госпожа дю Валлон – сущий ангел и лучшая супруга, какую только может пожелать себе смертный, поэтому он, Портос, находится на вершине блаженства.
Так же неизменно к размашистым буквам Портоса было приписано несколько строчек колючим почерком бывшей госпожи Кокнар. Она считала своим долгом поддерживать светские отношения.
Всякий раз, получив очередное такое письмо, д’Артаньян принимался яростно закручивать свой ус, Атос грустно покачивал головой и откупоривал бутылку, а Арамис утверждал, что, судя по стилю, бедняга Портос написал все до последней строчки под диктовку достойнейшей госпожи дю Валлон.
Так расстался с мушкетерским плащом Портос.
Глава двадцать первая
Дела государственные
Когда Ришелье испытывал потребность в хорошем совете, он посылал за «отцом Жозефом», который также был известен при дворе под именем «серого кардинала» или «черной эминенции».
Настоящее имя этого человека было Франц-Леклерк дю Трамбле. Не занимая никакой официальной должности при дворе, отец Жозеф скрывал под своим капуцинским клобуком голову умного государственного деятеля и тонкого дипломата.
Его высокопреосвященство, всесильный кардинал Арман Жан Дюплесси Ришелье, обладая реальной властью, был окружен врагами и на деле был очень одинок. Отец Жозеф был, пожалуй, единственным его верным помощником, на кого кардинал мог положиться, как на самого себя.
Разделавшись с Ла-Рошелью на западе, Ришелье еще не покончил с гугенотами на юге. Признанный вождь реформатов герцог Роган все еще держал знамя восстания, опираясь на многочисленные здесь крепости.