За всеми матросами им не уследить – люди в Ла-Рошели очень устали. Пусть твой товарищ незаметно проберется в город и найдет кантора в церкви, расположенной неподалеку от ратуши, на городской площади. Если кантора там не окажется, церковный сторож объяснит ему, как отыскать его дом, – он живет всего лишь в нескольких минутах ходьбы оттуда. Пусть твой товарищ назовет мое имя – оно послужит пропуском – и попросит кантора быть у входа в церковь около…
Тут Камилла приблизилась к Планше и остальную часть своих указаний сообщила ему на ухо. После этого девушка, не прощаясь, повернулась спиной к удивленному Планше и подошла к сержанту.
– Можете увести этого человека. Он меня больше не интересует, – сказала она и удалилась с высоко поднятой головой.
– Красивая дочь у господина коменданта, – заметил один из стражников, глядя ей вслед, но взгляд сержанта тут же заставил его сделать вид, будто он и не думал что-либо говорить по этому поводу.
Сержант взял Планше за локоть, и маленькая процессия отправилась в гавань.
* * *
Когда комендант Ла-Рошели проснулся, уже вечерело. Не теряя времени, градоначальник приказал привести к нему капитана фелуки, до сих пор томившегося под стражей в полном неведении относительно своей дальнейшей участи, равно как и участи, постигшей д’Артаньяна.
– Ваше имя? – спросил комендант, как только капитан был приведен к нему и они остались наедине.
Впрочем, стражники находились за дверьми кабинета и могли явиться по первому зову коменданта.
– Якоб Ван Вейде, капитан фелуки «Морская звезда» к вашим услугам, сударь.
– Не могли бы вы подробнее рассказать мне о том, как ваш пассажир… кажется, его зовут шевалье де Кастельмор, не так ли?..
– Правильно, сударь.
– Как он оказался у вас на борту?
– Он сел на корабль в Портсмуте, как я уже объяснял вашему офицеру, чтобы я отвез его в Биарриц, а так как мы идем… виноват, сударь… так как мы шли в Сантандер – я согласился.
– Он, наверное, хорошо заплатил вам, любезный капитан Ван Вейде?
– Мы поладили на двадцати рейксдалдерах[8] .
– Неплохо, если принять во внимание, что вам было по пути.
– Именно об этом я и подумал, сударь.
– Что же этот гасконец мог делать там, в Англии?
– Об этом мне ничего не известно, сударь.
На лице коменданта появилась насмешливая улыбка.
– В таком случае, господин Ван Вейде, мне известно гораздо больше, чем вам.
Так как фламандец продолжал молчать, комендант продолжал:
– Мне, например, известно, что гасконский дворянин, лейтенант мушкетеров короля, называющий себя де Кастельмором, заслан в Ла-Рошель по приказанию Ришелье. Что вы на это ответите, любезный капитан?
Фламандец по-прежнему невозмутимо пожал плечами.
– Поскольку ваша честь говорит, что это так, то, наверное, это так и есть.
– Вы хотите сказать, что вам об этом ничего не известно.
– Ничего, ваша честь.
Комендант подумал с минуту.
– Должен сказать, что вы превзошли благородством шевалье де Кастельмора, который, поняв, что его игра проиграна, признался мне во всем.
Произнося последние слова, комендант испытующе взглянул на моряка. Но тот по-прежнему с философским видом разглядывал предметы обстановки комендантского кабинета. Казалось, что единственной мыслью, занимающей в настоящий момент почтенного моряка, была мысль о его глиняной трубке, а единственным желанием – ее раскурить.
Молчание затягивалось. Комендант, раздраженный этим, решил нанести решающий удар.
– Гасконец все открыл нам. Знаете ли, капитан, перед смертью людям свойственно желание облегчить душу. Он сказал нам, что вы и ваши люди доставили его в Ла-Рошель по приказанию кардинала.