К северу от Корты, влево от большой дороги, стоял небольшой домик, на котором красовалась вывеска: «Почтовая контора».
В этом уединенном домике жили только двое: старик — Мурильо Деревянная Нога, отставной военный, и молодой человек шестнадцати лет по имени Педро.
Однажды утром, когда Педро одевался, чтобы отправиться в обычный обход, Мурильо, разбирая у стола письма, обратился к нему с вопросом:
— Ты знаешь наверное, что герцог де Салландрера уехал?
— Управитель его мне говорил, что он наверное уезжает восемнадцатого числа. А разве есть к нему письмо?
— Да.
— Дайте сюда, я снесу его в замок, а если герцог уехал, то мы отправим его с сегодняшним курьером во Францию.
Педро положил письмо в сумку и отправился в обход.
Но он возвратился в Корту спустя час после проезда курьера, и поэтому письмо к герцогу де Салландрера, который действительно уехал, осталось в почтовой конторе до следующего дня.
* * *
На следующую ночь, в два часа, Мурильо проснулся от стука приближающегося экипажа, который вскоре остановился у почтовой конторы.
Он наскоро оделся, выбежал за калитку, где при свете каретных фонарей увидел толстого господина, закутанного в дорожный плащ и шедшего с самоуверенностью богача.
Это был Вантюр.
— Это Корта, ближайшая деревня к замку де Салландрера? — спросил он Деревянную Ногу.
— Точно так.
— Можно по этой дороге проехать в замок в карете?
— Нет, вам придется вернуться назад за целое лье и потом взять влево. Ваша милость знакомы с его сиятельством?
— Герцог мой лучший друг. Я обещал ему заехать проездом в Мадрид, — горделиво отвечал Вантюр. — Я маркиз де Кок-Герон.
— Но герцога нет в Салландрере, он третьего дня уехал.
— Вы наверное знаете?
— Наверное. Доказательством тому служит письмо к его сиятельству из Парижа, которое я отошлю ему обратно.
— Ах, какая досада! — проговорил Вантюр, рассматривая домик и палисадник инвалида.
— Далеко отсюда почтовая станция? — спросил он, садясь в карету.
— В двух лье. Почтовая карета уехала.
Проехав Корту, она повернула в дубовый лесок, густая тень которого совершенно скрывала свет луны.
Дорога шла в гору, и поэтому лошади шли шагом.
Вантюр воспользовался этим случаем и проворно выпрыгнул из кареты.
— Почтари будут уверены, что я сплю, — подумал он, — и приедут на станцию, не заметив, что карета пуста.
Он поворотил назад, подошел к садовой изгороди, окружающей домик Мурильо, и лег на землю за дровами. Когда ушел Педро, Вантюр прошептал:
— Отлично! Старик остался один, и письмо будет у меня.
Он пробрался в сад, где в полуоткрытые окна увидел, что Деревянная Нога спит уже крепким сном.
Вантюр, несмотря на свою толщину, весьма проворно влез в окно почтовой конторы.
Он вынул из кармана пару пистолетов, положил их на стол подле кожаной сумки и затем, взяв в зубы кинжал, осторожно затворил ставни, чтобы в комнате сделалось совершенно темно.
Из соседней комнаты слышалось сильное храпение Мурильо.
Вантюр затворил дверь в нее и, вынув из кармана восковую свечу, зажег ее и взялся за кожаную сумку.
— Если я унесу всю сумку, — подумал он, — то за мной, пожалуй, погонятся жандармы и альгвасилы, если я распорю ее, то тоже не избегну погони. Остается третий выход — найти ключ от сумки, но для этого мне, пожалуй, придется разбудить старика, а он, по всей вероятности, не отдаст его добровольно.
Недолго думая, он вошел в соседнюю комнату. Мурильо спал одетый. Вантюр приблизился к нему со свечой и пистолетами в руках и кинжалом в зубах. Увидя на шее солдата узкий ремень, он проговорил:
— Черт возьми! На этой тесемке, верно, есть ключ от сумки или от стола.
Говоря это, Вантюр поставил свечу на стол и, взяв в одну руку кинжал, другую протянул к тесемке.