Расписные деревянные доспехи загрохотали, когда Претти пустилась через палубу. У Тириона вспотели подмышки и струйка пота стекала вдоль шрама под большим, плохо подогнанным шлемом. Самым абсурдным было то, что он чувствовал себя почти как Джейме, скачущий на турнирном поле с мечем в руке и в сияющих на солнце доспехах.
Мечта развеялась, когда раздался смех. Он ни какой не боец, всего лишь карлик на свинье сжимающий палку, скачущий на потеху нескольким неугомонным пропитанных ромом моряков в надежде развеселить их. Где-то в аду, его отец кипел от ярости, а Джоффри хихикал. Тирион мог чувствовать их холодные мертвые глаза следящие за лицом лицедея, также жадно, как и экипаж "Селаесори Кхоран".
И вот появился его противник. Пенни ехала на большой серой собаке, ее полосатое копье, пьяно дергалось когда животное скакало через палубу. Ее щит и броня были покрашены красной краской, выцветшей и сколотой в некоторых местах; его собственные доспехи были синими. "Не мои. Гроша. Никогда они не станут моими, умоляю."
Тирион поддал шенкелей Милашке для ускорения, когда моряки начали подбадривать его криком и улюлюканьем. Было ли это поощрением или насмешкой, он не мог сказать наверняка, но думал представление им нравилось. "И зачем я позволил вовлечь себя в этот фарс?"
Хотя он знал ответ. Уже двадцать дней корабль стоял на одном месте, застряв в штиле в Заливе Скорби. Настроение экипажа было отвратительным, и, похоже, становилось еще хуже, когда ежедневная порция рома подходила к концу. Им только и оставалось, что посвящать многие часы ремонту парусов, законопачиванию щелей и рыбалке.
Джорах Мормот слышал недовольное бормотание о том, что удача карлика отвернулась от них. Корабельный кок иногда еще потирал голову Тириона в надежде, что это принесет ветер, но остальные лишь бросали на него злобные взгляды всякий раз, когда он встречался у них на пути. Участь Пенни стала еще хуже, с тех пор как кок выдвинул идею, что сжимание грудей карлицы, возможно, именно то, что снова обратит удачу в их сторону. Он тоже принялся звать свинку Милашку Беконом, но из уст Тириона эта шутка звучала куда забавнее.
"Мы должны заставить их смеяться" — умоляюще говорила Пенни. "Мы должны заставить их полюбить нас. Если мы покажем им представление, оно поможет им забыться. Пожалуйста, м'лорд." И в итоге он почему-то согласился. Должно быть из-за рома. Вино капитана закончилось в первую очередь. Ромом можно напиться гораздо быстрее, чем вином, совершил открытие Тирион Ланнистер.
Таким образом, он оказался обряженным в раскрашенные деревянные доспехи Гроша, верхом на свинье Гроша, пока сестра Гроша давала ему инструкции о тонких моментах шутовского турнира, который стал бы их хлебом и солью, разделенными с матросами. Определенно, в этом была некая очаровательная ирония, учитывая, что однажды Тирион чуть было не лишился головы, отказавшись проехаться верхом на собаке на потеху своему извращенному племяннику. Однако ему все же было непросто воспринимать юмор этой ситуации, сидя на спине у свиньи.
Копье Пенни опустилось точно в срок, чтобы затупленный конец чиркнул его по плечу; его же копье, качнувшись когда он опустил его вниз, с шумом ударило в угол её щита. Она осталась сидеть. Он упал. Но так и предполагалось.
Легко, как свалиться со свиньи… хотя падать с этой конкретной свиньи было гораздо больнее, чем казалось. Падая, Тирион свернулся клубком, помня свой урок, но тем не менее он жестко ударился о палубу и прикусил язык так сильно, что почувствовал привкус крови. Он представлял, что ему снова двенадцать лет, и он кувыркается по обеденному столу в большом зале Кастерли Рок. Будь здесь его дядя Герион, он бы похвалил его усилия, в отличии от неблагодарных моряков. Их смех казался деланым и пренебрежительным по сравнению с теми взрывами хохота, которые приветствовали выходки Гроша и Пенни на свадебном пиру Джоффри, и некоторые зло его освистывали. “ — Безносый, ты держишься в седле столь же мерзко, как и выглядишь", — кричал один тип с бака. “- Позволил девчонке побить себя. Где твои яйца? ” Поставил на меня монету, — решил Тирион, пропуская оскорбление мимо ушей. Он слышал и похуже в свое время.
Из-за деревянного доспеха подняться было непросто. Он барахтался на спине, будто черепаха. Это по крайней мере заставило некоторых моряков рассмеяться. Жаль, что я ногу не сломал, это бы их привело в восторг. А уж если бы они видели, как я прострелил своему отцу кишки, то смеялись бы так, что у них самих животы бы полопались за компанию с ним. Но чего не сделаешь, чтобы улестить этих проклятых сволочей.
Джорах Мормонт, в конце концов, сжалился над борющимся Тирионом и поднял его на ноги.
— Ты выглядел дураком.
Так и задумывалось.
— Трудно выглядеть героем, сидя верхом на свинье.
— Вероятно, поэтому я держусь подальше от свиней.
Тирион расстегнул застежку шлема, стянул его с головы и плюнул в сторону комком кровавой розовой слюны.
— Такое ощущение, что я прокусил язык до середины.
— В следующий раз кусай сильнее, — сир Джорах пожал плечами. — По правде говоря, я видал турнирных бойцов и похуже.
Это была похвала?
— Я упал с чертовой свиньи и прикусил язык. Что может быть хуже этого?
"Засадить занозу в глаз и сдохнуть."
Пенни спрыгнула с собаки, большой серой зверюги, которую она называла Хруст.
— Суть не в том, чтобы хорошо сражаться, Хугор, — она всегда была осторожна и звала его Хугором, если кто-нибудь мог услышать. — Суть в том, чтобы заставить их смеяться и кидать монеты.
Жалкая награда за кровь и синяки, подумал Тирион, но эту мысль он тоже оставил при себе.
— Это нам тоже не удалось. Никто не кидал монет.
Ни пенни, ни гроша.
"Будут, когда у нас станет получаться лучше", — Пенни сняла шлем. Серо-коричневые волосы закрыли ее уши. Глаза у нее тоже были карие, спрятанные под тяжелыми надбровными дугами, а щеки — гладкие и румяные. Она достала из кожаной сумки немного желудей для Свинки-Милашки. Свинья начала есть с руки, радостно визжа. "Вот увидишь, когда мы будем выступать перед королевой Дейенерис, серебро польется дождем".
Некоторые матросы кричали им и стучали каблуками по палубе, требуя следущей схватки. Как всегда, самым громким был корабельный кок. Тирион презирал этого человека, хотя он был единственным более-менее сносным игроком в кайвассу на судне.
— Видишь, мы им понравились, — сказала Пенни с легкой улыбкой, полной надежды. —;Попробуем еще раз, Хугор?
Он как раз собирался отказаться, когда окрик одного из членов экипажа избавил его от этой нужды. Было позднее утро, и капитан хотел, чтобы гребцы вернулись на весла. Огромный парус безжизненно свисал с мачты, и это тянулось уже не первый день, но капитан все еще надеялся, что, если взять севернее, ветер отыщется. А значит, нужно было грести. Однако лодки-буксиры были маленькими, а корабль — большим; работа была тяжелой и изматывающей, она заставляла потеть и стирать руки до волдырей, а толку так и не было. Так что весь экипаж ее ненавидел. И Тирион не стал бы их в этом упрекать. "Лучше бы вдова посадила нас на галеру", — кисло пробормотал он, — "Если бы только кто-нибудь помог мне выбраться из этих деревяшек, моя благодарность не знала бы границ. Кажется, у меня заноза в промежности".
Мормонт помог ему в этом, хотя и без особой готовности. Пенни взяла своего пса и свинью и увела их вниз.
– Тебе следует сказать своей леди, чтобы она запирала дверь на засов, когда находится внутри. — произнес сир Джорах, расстегивая пряжки на ремнях, соединяющих нагрудник и заднюю часть кирасы. — Я слышу чересчур много разговоров о ребрышках, ветчине и беконе.
— Эта свинья — половина ее средств к существованию.
— Команда гискарцев съест и собаку тоже, — Мормонт отделил друг от друга переднюю и заднюю части кирасы. — Просто передай ей.
— Как скажешь.
Его туника пропиталась потом и липла к груди. Тирион потянул ее, мечтая о слабом бризе. Деревянные доспехи были столь же горячими и тяжелыми, сколь и неудобными. На половине из них была старая краска — слой на слое на еще одном слое от сотни перекрашиваний. На свадебном пиру Джоффри, припомнил Тирион, один наездник демонстрировал лютоволка Робба Старка, а другой — доспехи и цвета Станниса Баратеона.
— Нам нужны оба животных, если мы собираемся выступить перед королевой Дейенерис, — сказал он. Если матросам придет в голову забить Свинью Милашку, ни он, ни Пенни не смогут их остановить… но меч сира Джораха хотя бы заставит их призадуматься.
— Значит, так ты надеешься сохранить свою голову, Бес?
— Сир Бес, если вам будет угодно. И да. Когда ее милость узнают мою истинную цену, она будет меня холить и лелеять. Ведь я такой приятный малый и, кроме того, знаю очень много полезного о своей родне. Но до этого момента я приложу все усилия, чтобы развлечь ее.