— Ох!
Мария отвернулась, давясь рвотой. Бекк, которая не удержалась, чтобы не посмотреть, вскрикнула:
— Что ты со мной сделала, девочка? Разве я уже в могиле и стала пищей червей?
Анна собрала крошечных тварей в тряпицу.
— Один раз на ферме я видела лошадь, у которой благодаря этим созданиям рана зажила всего за неделю. И когда в качестве альтернативы предлагается настой на собачьем дерьме…
Девушка замолчала, услышав умоляющий стон Марии. С радостью и облегчением Анна Ромбо увидела, какой здоровой и розовой выглядит кожа Бекк вокруг раны. Целительнице пришлось пойти на этот риск, потому что у нее давно закончились целебные травы, которыми она воспользовалась бы за городскими стенами. А в городе мертвецов мушиных личинок нашлось более чем достаточно, особенно после того, как установилось весеннее тепло.
Протесты матери закончились зевотой. Потрогав ее голову и грудь возле сердца, Анна решила, что ее пациентка сейчас больше всего нуждается в сне, чтобы набраться сил. А долгому и крепкому сну следует помочь. Анна извлекла из своего мешочка фляжку. Приподняв Бекк голову, она влила немного жидкости ей в рот.
— Гм! Вкусно. Что это?
— Успокаивающий состав. Разные травы. Он поможет тебе отдохнуть.
Еще один зевок — и веки на секунду опустились. Потом — новый прилив энергии, и Бекк вновь широко раскрыла свои темные глаза.
— Скажи мне, дитя, с остальными все в порядке? Хакон? Эрик? Фуггер?
Голос подала Мария:
— Раны отца заживают — благодаря Анне.
— Хорошо. А битва? Как она идет?
Для таких новостей время было неподходящее.
— Все будет хорошо, матушка. Отдыхай.
Глаза закрылись — и тут же распахнулись снова. Анна не стала дожидаться вопроса.
— С батюшкой тоже все хорошо.
На глаза Бекк набежала тень.
— О да. С Жаном Ромбо всегда все хорошо.
А потом ее ресницы легли на щеку, и дыхание выровнялось.
— Можно я дам этого лекарства моему отцу, Анна? Ему тоже неплохо бы поспать.
На открытом лице Марии так и сияли глаза — как ей откажешь? Однако остатки опиума были нужны Анне для ее собственных целей. И потом, она знала, что на самом деле необходимо Фуггеру.
— Просто он голоден, как и все мы. Может быть, флорентийцы принесут с собой продукты, когда войдут в город.
Мария вскочила.
— Еда! Конечно! Рынок у Римских ворот уже работает! Если у вас что-то осталось, то вам дадут хлеб, сыр, мясо. Представь себе! — У нее загорелись глаза, и она запустила руку за ворот платья. — Смотри! Я сохранила тот медальон, который подарила мне моя мать. Он золотой. На него я смогу купить флорентийских продуктов, чтобы вылечить моего отца.
И с этими словами Мария исчезла — вскочила и убежала к южным воротам.
Анне хотелось позвать ее обратно, предостеречь. Город еще не сдан окончательно. Кругом немало ожесточившихся, разъяренных мужчин. Но было уже слишком поздно, а у Анны имелись и собственные проблемы. И одна из них сейчас беспокойно спала рядом с ней — кризис у Бекк еще не наступил. Вторая стояла у двери, на улице. Что-то произошло между ними, между этими двумя людьми, которых Анна любила больше всех на свете. Что-то такое, чего не исцелит ни один из ее лечебных составов. Анна знала: Бекк считает, будто ее сына прогнал Жан.