Девушка удивилась, как это Браницкая, педантичная и строгая в подобных случаях, оставила ее наедине с Вольским. Еще не совсем остывшая от сна, пригрезившегося ей давеча, Вера с опаской поглядывала на молодого человека. Андрей был тих и грустен. Тепло посмотрев на воспитанницу, он произнес:
– Пожалуй, нам следует объясниться.
Лицо его осунулось от бессонной ночи и пережитых волнений. Потерев глаза ладонями, Вольский предложил:
– Прошу в гостиную, здесь не с руки, – и приказал Малаше, неотступно преследующей их своим любопытством, принести кофе.
Первый же вопрос Вольского изрядно смутил девушку.
– Вы меня презираете, не так ли? Я не смыл кровью оскорбление, нанесенное мне приятелем.
Вера не знала, что отвечать. Она пролепетала:
– Вовсе нет. Я рада, что вы оба живы и благополучны.
– Вы, конечно, думаете, что я струсил?
Вера совсем потерялась:
– Нет-нет, я знаю, вы не такой.
Вольский внимательно посмотрел на нее. Он помолчал, кусая губы и глядя по сторонам.
– Я стреляю без промаха. Евгений же пистолета в руках не держал, – продолжал он взволнованно. – Исход дуэли был предрешен. Мальчишка знал это и лез на рожон! Я слишком люблю его, чтобы позволить ему получить пулю в лоб.
Вера улыбнулась, но тут же скрыла улыбку, боясь обидеть Андрея.
– Вы можете не оправдываться, Андрей Аркадьевич. Никто не подумает о вас дурно.
– Я сам предложил примирение, секунданты меня поддержали.
– А Евгений? – полюбопытствовала Вера.
– Он был рад. Я болван! Обидеть его – все равно что побить ребенка! – горячился Вольский.
Вошла Малаша с серебряным подносом. Исподлобья поглядывая на пару, она расставила дымящиеся чашки на столике и замерла в ожидании дальнейших приказаний. Вольский жестом выслал ее вон. Малаша медленно и неохотно направилась к двери, постоянно оглядываясь и усмехаясь.
Вера поймала себя на том, что боится Малашу с ее наглыми ухмылками. И дело вовсе не в том, что горничная княгини горазда сплетничать. От нее исходила опасность, чувствовалась готовность на всякую подлость. Малаша постоянно кружила вокруг Веры, будто поджидала, когда та оступится. В ее присутствии бедная воспитанница обычно трепетала, становилась неуклюжей, роняла корзинку с работой, а то и чашку. И теперь Вера как-то съежилась, вжала голову в плечи.
– Ну? – грозно обернулся Вольский, и Малаша исчезла за дверьми.
Вера заговорила свободнее:
– Почему вы говорите со мной об этом? Что желаете услышать? Я всего лишь бедная воспитанница, неужто мое мнение что-то значит для вас?
Вольский усмехнулся, отошел кокну, куда заглядывал блеклый, пасмурный день.
– Молва меня не страшит, – ответил он, – я мало дорожу общественным мнением. Но с вами все иначе. С тех пор как я увидел вас здесь, в этом смешном платье, что-то повернулось в моей жизни. Я не желал придавать значения сей перемене, бежал от судьбы, пытался ее обмануть. Должно быть, это не в моей власти. Воля ваша, но мне кажется, что я люблю вас.
Вольский обернулся, и Вера увидела его по-мальчишечьи растерянное лицо. Инстинктом она понимала, что Андрей движим неподдельными чувствами, и эта откровенность помешала девушке ответить, как хотелось, как грезилось уже давно. Сколь часто в мечтах неопытная девица видела Вольского у своих ног влюбленным, коленопреклоненным. С каким торжеством готовила она ему отповедь.