Кот следует за ней, игриво подпрыгивая, нападая то на сухой листок, то на жука, встретившегося ему на пути. Тропинка ведет к каменной скамье в тени раскидистого дерева, и она, забравшись туда, чтобы продолжить игру, зовет кота, собираясь нарядить его в кукольную одежду. Вредина ни за что не желает подходить. Соскользнув со скамьи, она идет по аллее туда, где в последний раз видела пушистого зверька. Перед ней оказываются высокие и нарядные кованые ворота, за ними конец их владений. Там находится что-то, что ей очень хочется найти. Но что это?
Ворота не заперты, они со скрипом открываются, повинуясь нажатию детской руки. Она просовывает голову между створок, со счастливым смехом протискивается между ними и оказывается в другом саду. Мимо пролетает бабочка. Она пытается схватить ее, но бабочка улетает. Она бежит следом. Бабочка подставляет солнцу роскошно окрашенные крылья, ныряет вниз, затем взлетает вверх, словно дразнит свою маленькую преследовательницу.
Голос, низкий и смеющийся, глубокого приятного тембра, доносится откуда-то сверху:
«Вы никогда ее так не поймаете, маленькая леди».
Она поворачивается и встречает взгляд зеленых глаз; улыбка их внушает ей благоговение. Очарованная темноволосым молодым человеком, она подходит ближе, запрокидывая голову, чтобы смотреть в его смеющиеся глаза. Он кажется ей очень высоким, до самого неба.
«А теперь пойдем-ка домой, пока твои родители тебя не хватились».
Сильные руки подхватывают ее и сажают на плечо. Этот живой пьедестал настолько высок, что она пугается и, схватившись за его волосы, чтобы не упасть, крепко держится за них, пока он несет ее к дому.
Снова начинается дождь, тихий теплый дождь, от которого намокают ее кудряшки и черные волосы, в которые так крепко вцепились пальцы девочки.
Еще не совсем очнувшись от сна, Рейлин чувствует, как широкая ладонь скользит вверх по ее бедру, приподнимая рубашку. Ей кажется, что она все еще спит, когда та же ладонь раздвигает ее бедра, пробираясь глубже. Сердце ее радостно трепещет. Нет, это не сон, ощущения слишком реальны и остры для сна: его длинные пальцы с дразнящей медлительностью касаются нежных припухлостей, возбуждая ее женское естество.
— Джеффри? — тихо говорит она, силясь рассмотреть что-либо в полной темноте.
— Да, — отвечает ей из мрака знакомый голос, — это я.
— Как ты себя чувствуешь?
— Твердым, как рог.
— Я о твоей голове, дурачок.
— А я — нет.
Произнеся эти слова, Джеффри кладет ее руку на отвердевшую плоть.
— Ого. Теперь я понимаю, о чем ты. Знаешь, милый, ты такой хороший, такой приятный и теплый.
— И ты тоже, только вот одежды на тебе слишком много.
Рейлин с готовностью стягивает рубашку и небрежно бросает ее в темноту.
— Вот так-то лучше.
Она ложится рядом, и Джеффри прижимается к ней. Рейлин перебирает волосы у него на затылке, замирая от восторга, когда он, отыскав ртом ее сосок, начинает жадно ласкать его языком, упиваясь сладким нектаром. Кровать скрипнула.
— Комната Элизабет рядом, — жалобно пробормотала Рейлин. — Что, если она нас услышит?
— Элизабет вдова, моя сладкая, — прошептал он где-то у ее губ. — Она поймет, чего мне так недостает после столь долгого воздержания.
Рейлин в ответ поцеловала его долгим, чувственным поцелуем. Языки их сплелись в страстном танце, и она, ощутив вкус вина, которое они пили накануне, повернулась на спину, чтобы лучше видеть его лицо. Кровать заскрипела вновь, и она едва не застонала вслух.
— Как я посмотрю в глаза Элизабет утром? Джеффри разочарованно вздохнул и откинулся на подушку.
В темноте он не мог разглядеть лица жены и поэтому не знал, кокетничает она или впрямь опасается того, что их услышат.