Чародейка со стоном ткнулась ему в грудь в поисках поддержки. Реймонд баюкал ее как маленькую, прижимая к себе.
Они и не заметили, как затихла обычная дневная суета за дверью спальни. Фионе потребовалось немало времени, чтобы выплакать все горе, что накопилось за долгие десять лет изгнания. Она изливала свою душевную боль в ласковых дружеских объятиях, зная, что Реймонд не позволит себе смеяться над ее беззащитностью и слабостью. Она почувствовала себя защищенной от жестокостей внешнего мира… впервые с той минуты, когда отцовский кнут прошелся по ее спине.
Мало-помалу рыдания Фионы стали тише, но Реймонд по-прежнему баюкал ее, и гладил по спине, и нашептывал нежные слова, то и дело целуя в макушку. Только когда в камине прогорели дрова, он на минуту отстранился, чтобы подложить туда еще несколько поленьев. Глядя на его точеный профиль, Фиона думала о том, что любит этого человека всем сердцем. Это не было неожиданностью: еще в их первую встречу в Донеголе Фиона не осталась равнодушной к его доблести и красоте. Ничего удивительного, что сейчас привязанность вспыхнула с новой силой, несмотря на ее полную безнадежность. Реймонд готов был пожертвовать чувствами ради того, чтобы выполнить приказ короля, не говоря уже о том, что он так и не поверил в ее колдовской дар. А ведь Фиона больше всего нуждалась в этой вере. Она могла бы доказать свою силу, просто щелкнув пальцами, но разве силой заставишь человека полюбить? Реймонд должен был поверить ей по велению сердца. На меньшее Фиона не могла согласиться.
Она понимала, что мечтает о невозможном. Трагическая гибель матери и неосторожно данная клятва сковали его по рукам и ногам, и теперь Реймонд ни за что не признается вслух в том, во что уже не мог не поверить — это Фиона знала точно. И все же она не могла противиться его обаянию и своей любви. Достаточно было легкой ласки, мимолетного касания пальцев, чтобы все ее тело затрепетало от разбуженной нежности и страсти.
И Реймонд почувствовал, как бурлит в ней эта страсть. Мигом позабыв про камин, он посмотрел ей в глаза и хрипло прошептал:
— Фиона!
— Что?
— Я по тебе с ума схожу, ты знаешь? — Его губы кривились в каком-то жалком подобии улыбки.
— Еще бы не знать! — Она вздрогнула всем телом и добавила: — Не меньше, чем я по тебе!
Он застонал и жадно впился в ее губы. Глубоко вдыхая наполнивший воздух аромат орхидей, он целовал и целовал ее без конца, и Фиона отвечала со всей силой разбуженного в ней желания. Она понимала, что ей не суждено быть вместе с единственным человеком, которого она смогла полюбить, но не в силах была отказаться от того шанса, что предоставила ей судьба. Будь что будет. Реймонд усадил ее к себе на колени, и она обхватила его ногами, прижимаясь всем телом. Даже сквозь одежду Фиона чувствовала, как рвется на свободу его затвердевшее копье, и ей тут же захотелось почувствовать его в себе, чтобы слиться воедино и изведать наивысшее наслаждение от их близости.
— Тебе нечего бояться меня, Фиона, — прошептал Реймонд, посмотрев ей в глаза. Он решительно распустил шнуровку на ее платье, обнажая плечи и грудь. Фиона сдавленно охнула и застыла, обмирая от страха и в то же время мечтая о новых ласках.
Де Клер медленно наклонился и взял в рот затвердевший сосок, заставив ее стонать от восторга. Фиона опомнилась лишь тогда, когда он положил руку ей на спину.
— Нет, не надо! — взмолилась она сдавленным шепотом. Ее прекрасное лицо покраснело от стыда, и это болью отозвалось в сердце де Клера.
— Доверься мне! — ласково попросил он.
— Я не верю мужчинам! — Фиона сделала слабую попытку высвободиться.