Само собой! А за здоровье нашего испанского величества всякий нидерландец пьет с трудом от чистого сердца.
Р у н с у м. За чье это?
З у с т (громко). Филиппа Второго, короля испанского.
Р у н с у м. Короля всемилостивейшего и владыку нашего? Дай ему бог многие лета!
З у с т. Разве не больше вам по душе был родитель его, Карл Пятый?
Р у н с у м. Упокой, господи, душу его! Вот это был владыка! Десница его всем светом владела, и был он - все во всем; а как повстречает тебя, поздоровается, словно сосед с соседом, а чуть оробеешь, умел он так обходительно - прямо, понимаете ли... Выходил он или верхом выезжал, как ему вздумается, почти что вовсе без свиты. Уж как мы все плакали, когда он передал правление сыну! Этот - понимаете ли... как бы вам сказать? - совсем другое дело, он гораздо более "высочайший".
Е т т е р. Когда он был здесь, он не показывался иначе как во всем королевском великолепии. Говорят, он молчалив.
З у с т. Это государь не про нас, нидерландцев. Наши властители веселы и вольны должны быть, - чтобы жили и другим жить давали. Не хотим мы, чтобы нас притесняли да прижимали, пусть мы и простаки благодушные!
Е т т е р. Король наш, так я думаю, верно, был бы государь милостивый, будь бы только советчики у него получше.
З у с т. Нет, уж нет! Не по душе мы ему, нидерландцы, не лежит его сердце к народу, не любит он нас. Как же и нам его любить? Отчего так всему свету мил граф Эгмонт? Отчего мы его на руках готовы носить? Да взглянешь на него - к нам он всей душой. Да у него в глазах - веселие, свободная жизнь, доброе о людях мнение. Да ведь нет ничего, чем бы он с другим не поделился у кого в чем нужда, а то и без нужды. Жить да поживать графу Эгмонту! За вами, Буик, первая здравица! Провозгласите ее вашему господину.
Б у и к. Да от всей души. Ура графу Эгмонту!
Р у н с у м. Победителю при Сен-Кентене!
Б у и к. Герою Гравелингена!
В с е. Ура!
Р у н с у м. Сен-Кентен - мое последнее сражение. Я уж едва мог идти да тащить свое тяжеленное ружье. А все-таки успел еще разок французам шерсть подпалить, да схватил на прощанье еще лишнюю царапину в правую ногу.
Б у и к. Гравелинген! Да, друзья мои, жарня тут была! Мы, одни на своих плечах вынесли победу. Не всю ли Фландрию разгромили тогда валлонские собаки? Однако, я думаю, от нас им таки попало! Старые их силачи долго выдерживали, а мы напирали, палили, рубили и под конец свернули им скулы и прорвали строй. Тут под Эгмонтом была убита лошадь, и мы долго бились в настоящей свалке - человек на человека, лошадь против лошади, куча с кучей на широких ровных песках у моря. Вдруг словно с неба свалилось - от самого устья реки - трах-тарарах! - посыпались пушечные залпы на французов. Оказалось, англичане под командой адмирала Малина случайно проходили из Дюнкирхена. Правда, они немного нам помогли: им можно было только на мелких судах к нам подойти, и то не очень близко, да и в нас они попадали, а все-таки они помогли. Это валлонцев сломило, а нам подняло дух. Тут-то пошло! Все кувырком полетело, перебили их, в море перетопили! Эти молодцы тонули, как только в воду свалятся. А мы - недаром голландцы! - вниз головой за ними. Мы-то в воде, как дома! И плавали себе, как лягушки; в реке кучу врагов порубили, перестреляли, как уток; а которые и повыплывали, тех на берегу бабы тамошние сечками да вилами побили. И пришлось валлонскому величеству лапку протягивать да мир заключать. И миром обязаны вы нам, обязаны великому Эгмонту!
В с е. Ура! Великому Эгмонту ура! И еще раз - ура! И еще - ура!
Е т т е р. Вот его бы нам в правители на место Маргариты Пармской!
З у с т. Ну уж нет! Правда правдой! Не дам бранить нашу Маргариту. Теперь мой черед. Да здравствует милостивая госпожа наша!
В с е. Да здравствует!
З у с т.