- Помните, что сказал вам Бут, мистер Ламли.
- Конечно, конечно. - Но думал он только о жене и дочке. Едва ли можно его в этом винить.
- Готов, Бут? - повернулся ко мне Туки. Наши взгляды встретились. - Думаю, что да.
Мы вылезли из кабины, и ветер тут же облапил нас, бросая в лица пригоршни снега. Ламли шел первым, наклонившись вперед, полы его модного пальто раздулись, как паруса. Он отбрасывал две тени: одну - от фар внедорожника Туки, вторую - от задних огней "мерседеса". Я следовал за ним, Туки замыкал нашу маленькую колонну. Когда я поравнялся с задним бампером "мерседеса", Туки придержал меня.
- Обожди!
- Джейни! Френси! - проорал Ламли. - Все в порядке? - Он открыл дверцу у водительского сиденья, сунулся в кабину. - Все...
И замер. Ветер выхватил тяжелую дверцу из его руки, распахнул до предела.
- Святый Боже, Бут, - пробормотал Туки. - Видать, та же история.
Ламли повернулся. На лице недоумение и испуг, глаза круглые. И тут же бросился к нам, поскользнулся, чуть не упал. Пролетел мимо меня, вцепился в Туки.
- Как вы могли это знать? - проревел он. - Где они? Что у вас тут творится?
Туки оторвал его руки, протиснулся к распахнутой дверце. Мы вместе заглянули в салон "мерседеса". Тепло и уютно, но красный индикатор указывал, что бензина осталось на донышке. И никого. Только кукла Барби на коврике у переднего пассажирского сиденья. Да детская лыжная курточка на заднем.
Туки закрыл лицо руками... и исчез. Ламли схватил его и отшвырнул в сугроб. Бледный, с безумным взглядом, зубы его шевелились, но он не мог произнести ни звука. Залез в салон, достал куртку.
- Куртка Френси? - свистящий шепот, и тут же крик. - Куртка. Френси! - Он повернулся, держа ее перед собой, маленькую курточку с отороченным мехом капюшоном. Посмотрел на меня, сбитый с толку ничего не понимающий. - Она не могла выйти из машины без куртки, мистер Бут. Почему... почему.. она же замерзнет.
- Мистер Ламли...
Он шагнул в снеговерть, с курткой в руке, крича:
- Френси! Джейни! Где вы? Где вы-ы-ы?
Я протянул Туки руку помог подняться.
- Ты в...
- Что я, - отвечает он. - Мы должны удержать его, Бут.
Мы бросились следом за ним, не бросились - поплелись: снега насыпало выше колена. Но он остановился, и мы настигли его.
- Мистер Ламли... - Туки положил руку ему на плечо.
- Туда! - крикнул Ламли. - Они пошли туда. Посмотрите!
Мы посмотрели. Две цепочки следов, больших и маленьких, которые быстро заносил снег. Еще пять минут, и мы не увидели бы их вовсе.
Он двинулся было по следу, наклонив голову, но Туки схватил его за пальто.
- Нет! Ламли, нет!
Обезумевшее лицо Ламли повернулось к Туки, он сжал пальцы в кулак, замахнулся, но что-то в глазах Туки заставило его опустить руку. Он посмотрел на меня, потом взгляд его вернулся к Туки.
- Она замерзнет. - Он словно разговаривал с двумя глупыми мальчишками. Разве вы этого не понимаете? Она без куртки, и ей всего семь лет...
- Они могут быть где угодно, - ответил Туки. - Нельзя идти по следам. Очередной порыв ветра полностью их занесет.
- Так что вы предлагаете? - истерично выкрикнул Ламли. - Если мы поедем за полицией, они замерзнут! Френси и моя жена!
- Возможно, они уже замерзли. - Туки встретился с Ламли взглядом. - А может, с ними случилось что и похуже.
- О чем вы? - прошептал Ламли. - Выкладывайте, черт побери. Скажите мне!
- Мистер Ламли, - говорит Туки. - Дело в том, что в Лоте...
Но именно я, неожиданно для самого себя, произнес ключевое слово.
- Вампиры, мистер Ламли. В Джерусалемс-Лоте полным-полно вампиров. Я понимаю, осознать это трудно...
Он вытаращился на меня так, словно я позеленел у него на глазах, и прошептал:
- Психи. Вы оба - психи. - Потом отвернулся от нас, сложил руки рупором и завопил:
- ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ!
Двинулся по следу, полы его пальто стелились по снегу. Я посмотрел на Туки.
- Что будем делать?
- Пойдем за ним, - говорит он. Снегом волосы прилепило ко лбу, выглядел он таки странно. - Не могу оставить его здесь. А ты?
- Пожалуй что нет.
И мы пошли за ним. Но расстояние между нами все увеличивалось. На его стороне была сила молодости. Он прорубал снег, словно грейдер. А тут дал себя знать мой артрит, и я уже посматривал на ноги, умоляя их: еще немного, пожалуйста, продержитесь еще немного...
Я ткнулся в спину Туки. Он стоял, широко расставив ноги, голову опустил, руки прижал к груди.
- Туки, - говорю, - с тобой все в порядке?
- Все нормально, - ответил он, опуская руки. - Нам бы не упустить его из виду, Бут: Скоро он выдохнется и начнет лучше соображать.
Мы добрались до вершины взгорка и внизу увидели Ламли, оглядывавшегося в поисках следов. Бедняга, шансов найти их у него не было. Там, где он стоял, ветер дул так сильно, что заметал любую впадину через три минуты. Ламли поднял голову и прокричал в ночь:
- ФРЕНСИ! ДЖЕЙНИ! РАДИ БОГА, ОТЗОВИТЕСЬ!
В голосе слышались отчаяние, ужас, боль. Но ответил ему лишь рев ветра. Ветер словно смеялся над ним, говоря:
Я забрал их, мистер Нью-Джерси, а вы оставайтесь с дорогой машиной и пальто из кашемира. Я забрал их и занес их следы, а к утру они будут у меня, что две клубнички в морозилке...
- Ламли! - завопил Туки, перекрывая вой ветра. - Не хотите верить в вампиров - не надо! Но так вы им ничем не поможете. Мы должны...
Iо внезапно Ламли ответили, из темноты донесся голосок, зазвеневший, как серебряные колокольчики, и внутри у меня все похолодело.
- Джерри... Джерри, это ты?
Ламли развернулся на голос. И тут появилась она, выплыла из тени маленькой рощи, как привидение. Мало того что городская, да к тому же еще самая прекрасная из виденных мною женщин. Так мне хотелось подойти к ней и выразить свою радость: как не радоваться, если она жива и здорова. Одета она была в зеленый пуловер и накидку без рукавов - вроде бы такие называют пончо. Накидка колыхалась, черные волосы струились на ветру, как вода в ручье в декабре, перед тем как мороз скует ее льдом.
Может, я даже шагнул к ней, потому что почувствовал руку Туки на своем плече, грубую и горячую. И все же (как я могу такое говорить?) я возжелал ее, такую черноволосую и прекрасную, в зеленом пончо, колышущемся у шеи и плеч, экзотическую и странную, навевающую мысли о прекрасной незнакомке из стихотворения Уолтера де ла Мэра.
- Джейни! - закричал Ламли. - Джейни!
И через снег поспешил к ней, вытянув руки.
- Нет! - попытался остановить его Туки. - Ламли, нельзя!
Он даже не оглянулся... а она посмотрела на нас. Посмотрела и усмехнулась. И от ее усмешки моя страсть, мое вожделение вспыхнули синим пламенем, обратившись в черные угли, серую золу. От нее веяло могильным холодом, белыми костями, завернутыми в саван. Даже с такого расстояния мы видели красный блеск ее глаз. Скорее волчьих, чем человечьих. А при ухмылке обнажились и неестественно длинные зубы. Мы видели перед собой не человеческое существо. Мертвеца, каким-то образом ожившего в этом жутком воющем буране.
Туки перекрестил ее. Она отпрянула... а потом вновь ухмыльнулась. Мы находились слишком далеко и, наверное, перетрусили.
- Надо его остановить! - прошептал я. - Мы можем его остановить?
- Слишком поздно, Бут! - мрачно ответил Туки.
Ламли уже добрался до нее. Вывалявшись в снегу, он сам напоминал скорее призрака, чем человека. Он потянулся к ней... и тут начал кричать. Я еще услышу этот крик в своих кошмарах: взрослый человек кричал, как ребенок, которому приснился страшный сон. Он попытался отпрянуть, но ее руки, длинные, обнаженные, белые как снег, выпростались вперед и потянули его к ней. Я видел, как она склонила голову набок, а потом наклонилась к нему...
- Бут! - прохрипел Туки. - Надо сматываться!
И мы побежали. Побежали, как крысы. Кто-то, наверное, так и скажет, из тех, кого не было там в ту ночь. Мы помчались по нашим следам, падая, поднимаясь, поскальзываясь, взмахивая руками, чтобы удержаться на ногах. Я поминутно оглядывался, дабы убедиться, что за нами не
Гонится эта женщина, с ухмылкой во весь рот и красным блеском глаз.
У самого "Скаута" Туки согнулся пополам, схватился за грудь.
- Туки! - перепугался я. - Что...
- Мотор, - прошептал он. - Барахлит последние пять лет. Посади меня на пассажирское сиденье, Бут, и мотаем отсюда.
Я подхватил его под руку, помог обойти внедорожник, каким-то образом усадил в кабину. Он откинулся на спинку, закрыл глаза. Кожа его пожелтела, стала восковой.
Я обежал "Скаут" спереди и чуть не сшиб с ног маленькую девочку. Она стояла у дверцы: волосы забраны в два хвостика, из одежды - желтое платьице.
- Мистер, - голос ясный, чистый, сладкий, как утренний туман, - вы не могли бы помочь мне найти маму? Она ушла, а мне так холодно...
- Милая, тебе лучше залезть в кабину. Твоя мама...
Я замолчал на полуслове - если когда в жизни я и мог сойти с ума, так именно в тот самый момент. Потому что стояла она, видите ли, не в, а на снегу, не оставляя следов.