Ловко, ничего не скажешь! Да ты бы встал, а то ведь раздавишь горца, а он еще пригодится.
И наклонившись к бандиту, спросил:
— Я прав, Ахмад?
Чеченец удивленно спросил:
— Откуда ты знаешь мое имя?
Прапорщик усмехнулся:
— От верблюда! Я знаю не только твое поганое имя, но и имя майора, что накануне забрал отсюда двух женщин и двух мужчин — заложников или рабов, как вы их, мрази, называли! Этот Мовлади гаденыш еще тот, как и его шестерка-сержант. Но кончился ваш бизнес, и всем вам скоро секир-башка! Тебе в первую очередь! Лично в одной из ям утоплю или заживо захороню, если начальство не помешает. А оно у меня покладистое.
Ахмад задергался:
— Подождите, подождите, я еще могу вам пригодиться! И с поимкой Мовлади, и здесь с невольниками!
— Да? Ну, с ментом еще куда ни шло, возможно, и сможешь помочь, а вот с заложниками, интересно, чем полезен можешь быть?
— Могу! Поверьте, могу! Не подходите к ямам и не пытайтесь снять клетки. Они заминированы. Под ними мины-ловушки. Только я теперь знаю, как обезвредить их!
Прапорщики переглянулись. Власенко спросил:
— Не брешешь?
— Памятью покойной матери клянусь!
— Ладно! Посмотрим! Пока повременим с твоим захоронением.
Комаров замер, вслушиваясь в, казалось бы, сплошную тишину. Но услышал, указав за спину:
— Влас! Кажется, парни твоей группы по лужайке спешат сюда, как бы они сразу к колодцам не ломанулись!
Власенко бросился на выход.
Группа майора Гончарова уже поровнилась с колодцами. Еще несколько секунд, и бойцы сорвали бы решетки, но их остановил крик прапорщика:
— Гончар! Стой! Мины!
Спецы остановились.
Власенко, протерев вдруг выступивший на лбу пот, подошел к своим, повторив:
— Мины! Казематы заминированы.
Гончаров покачал головой:
— Ну, никак ты, Влас, без сюрпризов обойтись не можешь, так тебя и тянет к ним!
— Я-то здесь при чем? Скажите спасибо, чурбан, взятый в плен, раскололся!
— Взяли Ахмада?
— Взяли! Иначе кого бы я колол?
— Что ж, спасибо, Петя!
— Опять подкалываешь, командир?
— Нет! На этот раз серьезно, спасибо!
— Кушайте на здоровье!
Комаров вывел чеченца.
Власенко указал на бандита, главного смотрителя этого лагеря рабов:
— Вот он обещал разминировать колодцы!
— Припугнул?
— Не без этого!
— Ну, давайте сюда это чучело!
Ахмада подвели к майору.
Гончаров спросил:
— Ты можешь вскрыть ямы и освободить невольников?
— Могу!
— Освобождай!
— Одна просьба, офицер!
— Ну?
— Не допускайте до меня тех, кто сидит в ямах!
— Чего так? Порвут?
Чеченец вполне серьезно ответил:
— Порвут.
— Хорошо! Разминируй крышки, и тебя отведут в сарай!
Он обернулся к Власенко:
— Влас, освободи абреку руки.
На разминирование колодцев ушло чуть более пятнадцати минут. Минные ловушки представляли собой хитросплетение растяжек различного рода. Дождавшись, пока вернувшийся от опушки и доложивший об уничтожении группы боевиков Зайцев отвел Ахмада в сарай, Гончаров приказал вскрыть казематы. Вскоре на поверхность подняли девять человек, шестерых мужчин и трех женщин. Невольники сразу не смогли понять, КТО их окружает. Поняв, бросились к спасителям. Одна блондинка обвила шею Власенко, рыдая и высказывая сквозь слезы обрывистые слова благодарности. Влас, обняв женщину, гладил ее шикарные даже немытые долгое время белокурые волосы:
— Ну что ты, что ты! Все позади! Бандитов больше нет. Вы все свободны и совсем скоро отправитесь домой. Кстати, как тебя зовут?
— Катя!
— И откуда мы родом, Катюша?
— Из Ставрополя!
— Глядишь ты, — солгал прапорщик, — почти земляки, а я с Кубани. Домой вернешься, в гости как-нибудь примешь?
— Ой, конечно, ну о чем вы?
— А муж не заругает?
— Нет! Его убили!
— Извини.