— Черт! Куда же он в таком случае подевался?
— Его переименовали. Сейчас он называется Чи-Зоц, что в переводе означает «рот летучей мыши».
— Значит, мы находимся в Бока-Зоц?
— Нет, сеньор. Здесь Чи-Зоц. Бока-Зоц больше нет.
С этими словами женщина скрылась за дверью.
Римо поехал дальше.
Город опустел, на крохотной центральной площади — ни души. Почти на каждом доме красовался размалеванный красками плакат или лозунг. И не зная испанского все понятно: Солидаридад! Либертад! Вива Верапас!
— Видел я, как ты смотрел на птицу, — сообщил Чиун результаты своих наблюдений.
— Да, хорошо бы сейчас съесть какую-нибудь утку.
— Уж и не знаю, какие утки здесь водятся. Я бы на твоем месте их есть не стал. И рыбу тоже. Поедим лучше риса, который является единственно безопасным продуктом питания. Куры, к примеру, птицы неаккуратные и часто болеют.
— Люди постоянно едят цыплят и кур!
— Да. Потому что кое-чего не знают.
— Интересно, чего же?
— Куры не способны к мочеиспусканию. Что отражается на качестве их мяса. Есть куриное мясо с гигиенической точки зрения куда хуже, чем поедать мясо свиньи.
Римо припарковался у домика в испанском колониальном стиле с вывеской в виде этикетки от пивной бутылки, что позволяло думать о наличии в доме ресторана. На вывеске значилось «КАРТА БЛАНКА», а откуда-то из глубины доносились негромкие звуки музыки в стиле ранчеро.
Они вошли, но ни одна голова не повернулась в их сторону. Все взгляды были устремлены на экран черно-белого телевизора, стоявшего в углу.
Народ стоял и сидел плотным полукругом. Только что не лежал.
— Как думаешь, чего они как приклеенные? — спросил Римо у Чиуна.
— Знать не знаю, но ощущаю исходящий от них запах страха.
— По мне, так от них пахнет острым перцем чили и табаком, — отозвался Римо.
Тут один из зрителей истово перекрестился.
— Вполне вероятно, они смотрят репортаж с места землетрясения, — высказал предположение Римо.
— Сейчас спрошу.
Повысив голос, мастер Синанджу быстро затараторил по-испански.
— Эль монапруозо, — отозвался некий мужчина, не отрывая глаз от экрана и тоже осеняя себя крестным знамением.
— По-моему, он говорит о каком-то монстре, — удивился Римо.
— Именно.
— Неужели в то время, когда их столица лежит в руинах, они смотрят старый американский фильм о чудищах?!
— Ай! Эль монструозо эста эструджандо эль танке! — выкрикнул один из зрителей.
— Монстр якобы раздавил танк, — перевел Чиун.
— Эль монструозо девора эль танке!
— А теперь чудовище этот самый танк пожирает, — пояснил учитель.
Первым у телевизора зарыдал какой-то мужчина. Затем слезы покатились по лицам и всех прочих.
— Должно быть, в этой ленте потрясающие кинематографические эффекты, — восхитился Римо.
— Они вот утверждают, что монстр движется сюда.
— Да, здесь, в Мексике, кино воспринимают слишком уж серьезно, — заявил Римо и уселся за свободный столик. Учитель присоединился.
Официант явно нервничал, буквально потом исходил. Тем не менее он протянул меню и спросил по-испански, что господам угодно.
Римо ткнул пальцем в словосочетание «Кабро аль каброн».
— Что это? — спросил он мастера Синанджу.
— Козлятина на гриле.
— А «пастас де тортуга»?
— Лапки черепахи.
— Специально придумываешь, чтобы отбить у меня желание поесть мяса? Так что ли?
— Нет, — коротко возразил кореец и обратился к официанту: — Аррос.
— Если ты заказал рис, то попроси еще одну порцию, — тотчас воскликнул Римо.
Учитель перевел просьбу ученика на испанский, и через несколько минут на столе перед ними уже дымились две миски риса.
Они принялись за еду и очень быстро все съели.