– Господи, Вадим, что такое? Я еще не дома. Ничего не случилось. Не нагоняй ничего.
– Пойми главное, все можно исправить, в смысле не со мной, а с мужем.
Надин плохо понимала, о чем идет речь. Она все еще была в растерянности от случившегося в квартире, от такого быстрого отстранения. Секс с Вадимом был превосходный, он знал все ее эрогенные точечки, все ее желания. Он всегда восхищался ей, ее сексуальной энергией.
Первый раз, когда она ему звонила, то даже не думала о периодических встречах с ним, наоборот, она воспринимала его негативно – ей просто хотелось нормально спать, но когда услышала голос по телефону, ее словно магнитом потянуло к нему – вначале на встречу, а потом в постель.
Рядом с ним она себя ощущала как кролик перед удавом – полностью загипнотизированной. Это было сказочное чувство, не реальное. А дома с мужем тоже было хорошо, но по-другому, обыкновенно, как с мужем. Нельзя сказать, что эти отношения ее захватили полностью, она понимала их временность, но никак не могла отказаться от них. Голос Вадима просто вводил ее в другое состояние, в котором она не могла ему отказать. И почему-то не возникало желания сменить номер телефона, например. Вообще, она поняла, что воли сопротивляться ему не было, как будто встречи с Вадимом нормальны и естественны.
А теперь магия голоса исчезла, он говорил с ней обыкновенно, как на семинаре, от этого она еще больше растерялась. «Меня использовали, – пронеслась мысль, руки похолодели, а лицо опалил жар. – Да-да, нагло использовали…» Теперь, когда флер Вадима спал, она четко поняла всю ситуацию: она изменяла мужу просто так, из интереса к ней другого мужчины. Объяснять про магнетизм голоса, про невозможность отказать было полной глупостью: муж не дурак, это отмазки маленькой девочки – никто насильно ее к нему не толкал – сама шла. Вот попала, Господи, пусть Вадим будет прав – он сможет все исправить. Собственно, другого выхода она не видела, кроме как опять подчиниться воле Вадима.
– Как он себя ведет? – первое, что спросил Вадим.
– Заболел, лежит дома на больничном, мается с желудком, то ли энтероколит обострился, то ли что-то еще, я толком не поняла – весь бледный и с горшка не слезает, – проворковала Надин. – Ничего мне не говорит, правда, спать ушел на диван, чтобы не беспокоить своими хождениями, но это нормально – каждые полчаса бегает, – тараторила Надин.
– Может быть, может быть, но я чувствую негатив и ненависть. Мне нужно, чтобы ты принесла одну свадебную фотографию или любую, где вы вдвоем. Пойми, Надин, произошла непредвиденная ситуация, я редко извиняюсь, но сейчас это сделаю – извини меня, я слишком тобой увлекся и сделал заговор на влечение тебя ко мне. Сейчас его нет. Я могу исправить ситуацию между тобой и мужем. Я чувствую сильную угрозу от него. Ты хочешь восстановить отношения с мужем и его здоровье?
Последний вопрос был задан более интенсивно и напористо. До него в голове Надин пробегал план мести Вадиму – пойти сделать тоже какой-нибудь заговор на него, ну, чтобы не стоял лет пять… Но после вопроса все мысли улетучились, осталась одна – здоровье мужа. Вот тут она похолодела вся. Боже, здоровье мужа, она-то все думала о себе и о себе, а может, он действительно знает и ревнует, может, его здоровье ухудшилось из-за этого, просто он не показывает, может, кто-то их видел и ему рассказал… Вихрь мыслей пронесся в ее голове…
– Да, конечно, я хочу восстановить здоровье мужа и отношения, – осипшим голосом проговорила она. – Что надо делать?
– Господи, ну я же сказал – принести вашу фотографию. Принеси ее в конверте и оставь инструктору по йоге. Ты ведь ходишь туда исправно?
– Да, хожу, – пролепетала Надин, – вот, в среду пойду. А дома-то что делать?
– Ничего. Так, среда, четверг. В пятницу после полуночи можешь почувствовать себя плохо или не очень уютно, ну, это на пару часов, потом отпустит, и уснешь. Ты забудешь наши встречи, он забудет о записке, и вообще все забудут об этом инциденте. Прошу больше не звонить, не писать, не искать. Все это в твоих интересах, – очень твердо произнес Вадим.
Все равно он имеет над ней какую-то власть – она и не подумала перечить, она поняла главное – в субботу все будет хорошо.
6Алхимик предупредил, что ритуал по стиранию памяти трудоемкий и может изменить что-то у каждого участника. Понятно, что у тех, на кого он направлен, ритуал отнимает память, а у остальных могут произойти временные изменения, если хорошая защита, а может, и постоянные изменения, и все индивидуально, ничего заранее не определено. Но лучше просто изменения, чем быть мертвым, а именно такое предчувствие было у Вадима в последние дни.
Через Вадима, который знал Надин, энергетические потоки шли вначале в нее, а через нее – в Егора. Двойная мощь доставалась Вадиму, ведь ритуал был направлен на двух людей. Было душно, жарко и противно – тело сопротивлялось, вплоть до желудочных спазмов. Вадим был весь мокрый и в конце ритуала еле держался на стуле, преодолевая огромнейшее желание упасть и провалиться в блаженный сон. Так он и сделал, несмотря на уговоры Алхимика перейти на диван, – сил не было.
Утром в ванной он понял цену своей спокойной жизни – в зеркале, где должно быть его отражение, было отражение лица человека, похожего на него, но состарившегося лет на десять. Он стал совершенно седым! Эта метаморфоза ввела его в полный ступор: вот расплата за легкомыслие, кажущуюся безнаказанность – ничего не приходит даром, за все надо платить.
Первое, что пришло ему в голову – надо отсюда уехать. Надо побыть одному, в тишине, и переосмыслить свое существование. Принять естественное движение жизни и если менять себя, то с помощью самого себя. Может, к морю-океану или в горы, но туда, где будут только он и природа.
Прошло ощущение опасности, значит, у Надин все в порядке. Вадим для проверки зашел на курсы йоги – они мило побеседовали о семинаре, она сказала, что собирается с мужем посетить совместный курс йоги – вот и славно.
У жизни есть хорошее правило – знай меру своим желаниям, не требуй большего, а если требуешь, то будь готов к потерям.
Эхо Вселенной
1Она сделала кувырок и с наслаждением почувствовала легкий ветерок на своем лице.
Томно. Статично. И уже обыденно. Свободного пространства мало, создается ощущение, что находишься в небольшой трехкомнатной квартире без права выхода на улицу. Приборы равномерно гудят, ловят эхо Вселенной – сигналы других разумных существ, кораблей, сбившихся с курса или терпящих бедствие. Этот космический маяк – их последняя надежда подзаправиться, починиться, изменить курс, не попасть в магнитное поле Тракоса и погибнуть; он самый дальний от Земли и самый старый.
Маяк еще обслуживает человек, но через год здесь уже будет автоматическая станция. Сюда никто не хотел ехать на вахту, и еще лет двадцать назад придумали, что здесь будут проходить преддипломную практику инженеры-навигаторы. Раньше эта профессия была сугубо мужской, и пробыть в одиночестве три месяца считалось боевым крещением, но сейчас инженер-навигатор редко покидает Землю – пропала необходимость, почти все маяки автоматические, и девушки стали основным контингентом в этой профессии.
Теперь эта практика стала обязанностью всех студентов инженерно-навигационного факультета Космической академии. Подготовка к ней длится полгода: работа с психологами, недельное пребывание на учебном маяке, изучение основ медицины и тому подобные занятия – с одной стороны, дают уверенность, что все пройдет хорошо, с другой стороны, страх одиночества всегда присутствует на самой глубине сознания.
Обычно запас психологической уверенности подходит к концу примерно на второй неделе пребывания на маяке. Для Стеллы это произошло уже на пятый день: по ее внутренним часа должно быть утро и должно быть светло, ан нет –непроглядная мгла кругом, отдаленные звездочки мерцают, Кракас отблескивает сине-зеленым холодом. Где солнце? Где свет? Усилием воли, повторяя психологические заготовки, Стелла немного успокоилась, но потом волна страха накрыла ее опять, и она бросилась к транслятору. «Позвонить маме, срочно! Мне нужно услышать ее голос, просто голос, и все будет в порядке!»
Транслятор ответил тихим гудением и ни с кем не захотел соединять – вне зоны связи. «Ладно, посмотрим записи вчерашнего дня. Новости, так сказать. Там люди, там движение, на Земле всегда что-то происходит, в конце концов». И она разрыдалась от своего одиночества в полный голос, вот это она себе может позволить, ведь тут ее никто не услышит.
На маяке все не так – все плавает, а не падает; все закреплено, приклеено, привязано; нет любимого кресла, на котором можно уютно пристроиться, укрыться пледом и спокойно посмотреть любимый фильм. Ну, нет, конечно, смотреть любимый фильм можешь, сколько хочешь, даже вверх ногами, но это не уютно, не по-домашнему. Все противно, все мертво и холодно.