- Бежать за человеком вдогонку только за тем, чтобы сказать, что он вам не нужен...
- Я только хотела сказать, - с жаром начала она, тут же начиная сознавать, в какое дурацкое положение она себя поставила, - что меня еще никто не называл своей милой, ни один человек, а не то что дюжина, как наговорила тетя. Я даже подумать не могу, чтобы на меня кто-то смотрел как на свою собственность, хотя, может, когда-нибудь это и случится. Да разве я побежала бы за вами, если бы я хотела за вас замуж? Ну, знаете, это была бы такая распущенность! Но догнать человека и сказать, что ему наговорили неправду, в этом ведь нет ничего дурного.
- Нет, нет, ничего дурного.
Но иной раз, сказав что-нибудь не думая, человек переступает меру своего великодушия, - и Оук, охватив мысленно все происшедшее, добавил чуть слышно:
- Впрочем, я не уверен, что в этом не было ничего дурного.
- Но, право же, когда я пустилась за вами вдогонку, я даже и подумать не успела, хочу я замуж или нет, - ведь вы бы уже перевалили через холм.
- А что, если вы подумаете, - сказал Габриэль, снова оживая. Подумайте минутку-другую. Я подожду, а, мисс Эвердин, пойдете вы за меня замуж? Скажите "да", Батшеба. Я люблю вас так, что и сказать не могу...
- Попробую подумать, - отвечала она уже далеко не так уверенно, - боюсь только, что я не способна думать под открытым небом, мысли так и разбегаются.
- А вы попробуйте представить себе.
- Тогда дайте мне время. - И Батшеба, отвернувшись от Габриэля, задумчиво уставилась вдаль.
- Я все сделаю, чтобы вы были счастливы, - убеждал он, обращаясь через куст остролиста к ее затылку. - Через год-другой у вас будет пианино, - жены фермеров теперь стали обзаводиться пианино, а я буду разучивать за вами на флейте, чтобы играть вместе по вечерам.
- Да, это мне нравится...
- А для поездок на рынок мы купим за десять фунтов маленькую двуколку, и у нас будут красивые цветы и птицы - всякие там куры и петухи. Я хочу сказать, потому как они полезные, - увещевал Габриэль, прибегая то к поэзии, то к прозе.
- И это мне очень нравится...
- И парниковая рама для огурцов, как у настоящих джентльменов и леди.
- М-да.
- А когда нас обвенчают, мы дадим объявление в газету, знаете, в отделе бракосочетаний.
- Вот это будет замечательно!
- А потом пойдут детки, и от каждого такая радость! А вечером у камина, стоит вам поднять глаза - и я тут возле вас, и стоит мне только поднять глаза - и вы тут со мной.
- Нет, нет, постойте и не говорите таких неприличных вещей!
Батшеба нахмурилась и некоторое время стояла молча. Он смотрел на красные ягоды, отделявшие ее от него, смотрел и смотрел на них, не отрываясь, и так долго, что эти ягоды на всю жизнь остались для него символом объяснения в любви. Наконец Батшеба решительно повернулась к нему.
- Нет, - сказала она. - Ничего не получается. Не пойду я за вас замуж.
- А вы попробуйте.
- Да я уж и так пробовала представить себе, пока думала; в каком-то смысле, правда, конечно, очень заманчиво выйти замуж: обо мне будут говорить, и, конечно, все будут считать, что я ловко вас обошла, а я буду торжествовать и все такое. Но вот муж...
- Что муж?
- Он всегда будет рядом, как вы говорите... стоит только поднять глаза - и он тут...
- Ну конечно, он будет тут... то есть я, значит.
- Так вот в этом-то все и дело. Я хочу сказать, что я не прочь побыть невестой на свадьбе, только чтобы потом не было мужа. Ну, а раз уж нельзя просто так, чтобы покрасоваться, я еще повременю, во всяком случае, пока еще мне не хочется выходить замуж.
- Но ведь это просто слушать страшно, что вы говорите.
Обиженная таким критическим отношением к ее чистосердечному признанию, Батшеба отвернулась с видом оскорбленного достоинства.