Приятели, знакомые, да.
— Мелио, Брюнстейн, Блеш, кто еще?
— Пожалуй, все. Еще его брат в Лионе, продюсер Гамар. Но я уверена, ни с одним из них он не был по-настоящему близок. Тому, у кого есть слава, друзья не нужны.
Аккордеон умолк. Его сменила другая пластинка. Ева узнала собственный голос. Голос пел: «Ты без меня».
— Видишь, как будет обидно, если ты бросишь все, — сказал Лепра.
Ева колебалась.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я спела?
— Я прошу тебя об этом.
— Завтра я позвоню Мелио.
Лепра прижал ее к себе. Музыки они больше не слышали.
… На другое утро они спозаранку вернулись на такси в город. Ева попросила Лепра подняться к ней. Она хотела, чтобы телефонный разговор с Мелио состоялся при нем. Лепра взял отводную трубку. На другом конце провода сейчас же отозвался голос Мелио.
— Я все обдумала, — сказала Ева. — И решила, что вы правы, мсье Мелио. Я согласна исполнить песню моего мужа.
Настало долгое молчание.
— Алло, вы меня слышите… Я согласна… Мелио кашлянул.
— Мне очень жаль… — начал он. — Вчера вечером я пытался вам дозвониться. Вас не было дома… Я уже подписал контракт.
— С кем?
— С Флоранс Брюнстейн. Ева положила трубку.
— Кто-то хочет нас доконать, — сказала она.
5
Лепра смотрел на свои руки, летавшие по клавишам. Его считают талантливым. Ева удивляется беглости его пальцев. Но талант, истинный талант, не в пальцах. Талант!… Перестав играть, Лепра взял сигарету из пачки, лежавшей на фортепиано рядом с блокнотом и карандашом, которые ему еще ни разу не понадобились. Перед его глазами возник Фожер — импровизирующий Фожер. Бывало, он нажмет наугад клавишу, прислушается… Склонит голову к плечу, сощурит левый глаз от дыма собственной сигареты и ждет… Лепра нажал клавишу, подождал… Ничего… Когда он вот так предавался воображению, им тотчас завладевала Ева. «Надо плыть по течению, — говорил Фожер. — Песни, они где-то уже существуют, готовенькие. Они на тебя смотрят, понимаешь? Ты словно приманиваешь их, как птиц хлебными крошками». В приступе отвращения Лепра прошелся по комнате, поглядел в окно — потом стал подозрительно рассматривать свое отражение в зеркале. Бесплоден! Вот в чем загвоздка! Он бесплоден. А Фожер был на свой лад неиссякаем. Что ж. Ему остается одно — работать, чтобы превзойти в виртуозности всех виртуозов… Лепра подошел к инструменту, закрыл глаза, повертел пальцем в воздухе, словно готовясь вытянуть жребий, и опустил его на клавишу… Протяжно зазвучала прекрасная низкая нота. Фа… Ну а дальше?.. Это всего-навсего фа. Что можно выразить с помощью фа? С фа можно начать играть что угодно… полонез, балладу, концерт… Но можно ли ею высказать: «мне грустно», «я ревную», «я тоскую», «я — Лепра»?.. Он сыграл трудный, блестящий пассаж, вспомнил музыкальную фразу Бетховена, отработал ее исполнение до совершенства, просто так, чтобы усладить пальцы, но в сердце было пусто. Зазвонил телефон.
— Алло?.. Ева, любимая, это ты?.. Сижу за роялем, само собой.
— Ты читал газеты?
— Нет. А что?
— Эта девка Флоранс имела грандиозный успех.
— Исполняя ту песню?
— Конечно.
— Ну и что? Что это доказывает?
— Как что доказывает? Ты понимаешь, что песню поют уже буквально все!
— Прости, но до меня не доходит…
— Ничего, скоро дойдет…
Она сухо оборвала разговор. Лепра пожал плечами. Черт с ней, с песней. Из вызова он сыграл ее наизусть, украсив фиоритурами, расцветив вариациями… Верно, здорово, но в конце концов, это всего лишь песня… Не надо поддаваться… Лепра надел куртку и вышел купить газеты, которые прочел тут же на улице. Ева не преувеличивала. Пресса была единодушна… пожалуй, даже слишком единодушна. Тут наверняка не обошлось без Мелио. «Новая звезда.