А Солнце, совсем забыв о боязни высоты, пошло на запад, чтобы обогреть свою планету со всех сторон.
Прошли тысячи и тысячи лет, прежде чем Старая Мудрая Комета смогла навестить знакомое Светило.
– Как поживает ваша прекрасная Планета? – спросила она.
Солнце загадочно промолчало.
Над Землёй занимался рассвет. Когда туманная дымка растаяла, Комета увидела синие реки и озёра, моря и океаны, в каждом из которых отражалось Солнце, зелёные леса и цветущие луга. И каждый цветок тянулся к Солнцу, к его живительному теплу.
За всю свою бесконечно долгую жизнь Мудрая Старая Комета не видела ничего прекраснее. На её морщинистом лице выступили слёзы. Солнце хотело осушить слёзы кометы, но их становилось всё больше и больше. Горячие солнечные лучи превращали их в пар, который сметал с лица Кометы космическую пыль.
«Я, кажется, помолодела!» – подумала Комета и тут увидела своё отражение в одном из океанов Земли. Что это?! За ней тянулся длинный серебристый шлейф.
– Как красиво! – воскликнула Комета. – Спасибо, Солнышко!
И она унеслась в Далёкий Космос, чтобы рассказать своим подругам обо всех этих чудесах.
С тех пор нашу Солнечную систему часто посещают кометы. И каждая, становясь моложе, получает от Солнца подарок – длинный сияющий шлейф – в память о том, как когда-то давным-давно одна из них помогла ему добрым советом.
Софья Анфимова, 6.5 лет
Страшная сказка
Олег Ворон
г. Тамбов
Давно это было. На краю деревни в избёнке, где окна как подслеповатые глазёнки, жил с престарелой матушкой добрый молодец. Жил не тужил, честью дорожил. Хозяйство хоть махонько, да своё. На дворе – петушок да две его подружки курочки-несушки, бычок – серый бочок, добрый конь – в работе огонь.
Это ещё не сказка, а присказка. Сказка-то впереди будет, слушай, чай не убудет.
И пришло время молодцу жениться. Нравилась ему девушка, хороша така, работяща да весёла. С коромыслом идёт – ни капли не прольёт, песню поёт – слеза течёт. Красива, аж вянет крапива. Мать не нарадуется, советует жениться, семьёй обзаводиться.
Да не бывает всё сладко да гладко.
Замечать стала матушка: суженую позабыл, на другую глаз положил, не ест, не пьёт, во сне другую зовёт. Та другая супротив эн-той никакая, неказистая такая. Что в ней нашёл, лучше б в армию пошёл. Не иначе приворот, вот такой вот поворот!
Маялся молодец, маялся да сватов заслал, стало быть, пропал. Свадьбу справили, молодых поздравили. А у матери сердце болит, сына выручать велит. А чего тут скажешь, чем докажешь?..
День живут, два, да только сохнуть стал молодец. Раньше был полон сил, один борону тащил. Вся деревня поняла: это ведьмины дела.
Однажды молодец на рыбалку в ночное пошёл. Сетишки поставил, а топор-то дома оставил. Ни дровец нарубить, ни кол заострить. Решил сходить домой знакомой тропой. Идти-то пришлось мимо болота, страсть, кому охота. Идёт, туман ногами разгоняет, храбрость на себя нагоняет. Вдруг, гля: на кочке посреди болота у чахлого деревца фигура ему мерещится. Фигура поёт, танцует, видать, чью-то жизнь ворует. Наворожилась ведьма, за камнем, за бурьяном исчезла с туманом. По воде прошла, аки посуху, не замочив посоху.
Интересно молодцу, что там на кочке, на сыром пенёчке. Пробрался, а на ветке его выходной ремешок, что на ярманке куплен за овса мешок. На нём письмена, аж от страха вспотела спина. А рядом-то матушкина брошь, вот и делай, что хошь. В руки не возьмёшь, а не то лютой смертью умрёшь. Понял тут молодец: ведьма она, его родная жена. Натаскал молодец валежника, дождался рассвета да поджёг всё это. Раздался страшный крик и вой. Молодец бежать, дверь в дом закрывать. Матушке всё рассказал, что видал. Пошли к кровати, пусты полати. Батюшки, давай всё святой водой окроплять, вокруг избы солью посыпать. Слышат: идёт, да через соль не пройдёт. Ведьма дерево грызть стала, чтоб оно упало. По дереву через соль прошла, к крыльцу подошла. Стала грызть I крыльцо, только доски трещат, опилки летят. Оставалось уж] мало, да зубами в доске застряла. Солнышко красно взошло, / краешком ведьму задело, та и сгорела. у А добрый молодец женился. Деревня вся гуляла, вина было мало, пока день не кончился. о А потом пришла ночь…
Анна Лось, 14 лет
Пингвин и Чайка
Николай Гантимуров
г. Янтай, Китай
На берегу холодного океана жил Пингвин. Он не знал, что такое «холодно» и что такое «тепло», океан был для него местом, где можно было купаться и ловить вкусную рыбу, ему было всегда одинаково хорошо. Будучи самым обыкновенным пингвином, ничем не выделяясь среди сородичей, он ходил, как и положено, слегка переваливаясь с боку на бок. Как учила его мама, которая говорила, что при такой походке расходуется меньше «тепла». Пингвин не понял тогда значения этого слова, но сделал, как она советовала, и вышло очень удобно.
Больше всего на свете Пингвин любил кататься с ледяной горки, лёжа на животе, расставив в стороны крылья, чтобы можно было лететь вниз до самой кромки океана и со всего размаха шлёпаться в воду. В этот момент важно нырнуть как можно сильнее, потому что только на глубине можно поймать юркого кальмара или рыбёшку. Пингвин проделывал этот трюк с большой виртуозностью. Его крылья работали как маленькие пропеллеры, помогая двигаться вперёд, а лапки шевелились так быстро и проворно, что уже через несколько секунд ему удавалось схватить добычу. Проглотив её прямо в воде, он выпрыгивал резво назад, пролетая в воздухе целых два метра, а то и больше! И опускался на ближайшую льдину.
– Ух ты! Как здорово! – восклицал Пингвин, вспоминая слова своей бабушки. Когда-то она с гордостью говорила: «Мы – настоящие птицы, только превратившиеся за время долгой эволюции в бескрылую гагарку». Задумываться в детстве над её умными речами было некогда, а вот сейчас они почему-то всё чаще приходили на ум.
«Конечно, я настоящая птица! – размышлял он, тяжело падая на лёд. – Кто ещё умеет так высоко подниматься в воздух? Только чайки и мы, пингвины».
Приятно осознавать, что их род имеет прямое отношение к этим красивым неугомонным птицам, которые в огромном количестве селились на прибрежных скалах, привлекая к себе внимание резкими криками. Не меньше, чем кататься с горки, Пингвин любил наблюдать за ними. Слушать, как они галдят, устраивая гнёзда, смотреть, как без устали летают к морю, как кружат над водой, расправив длинные крылья, чем-то похожие на его небольшие крылышки, и как кидаются за рыбой, ловя её у поверхности волн. «Птицы, а нырнуть боятся!» – удивлялся он, следя за чайками, которые уносили пойманную рыбёшку желторотым птенцам. Как-то ему довелось увидеть одного малыша, когда тот вывалился из гнезда и беспомощно пищал, лёжа на снегу. Сколько его мать ни металась над ним, сколько ни кричала, так и не смогла помочь, птенец замёрз, и вскоре его запорошило снегом.
«Какая беспечность! – подумал в тот момент Пингвин. – Птица, а ведёт себя как неразумное существо! Куда приятнее, и безопаснее во всех смыслах, вылупиться из яйца не в гнезде на краю скалы, а под тёплым маминым животом! Отсюда уж точно не упадёшь! И никогда не замёрзнешь. А потом можно перебраться на отцовские широкие лапы и находиться на них столько времени, сколько нужно, для того чтобы окрепнуть и научиться ходить самому». Так размышлял любитель снежных горок, втайне радуясь, что родился не в птичьем жилище.
Однажды, усевшись на льдину и приготовившись смотреть на скалы, Пингвин увидел рядом с собой Чайку, неожиданно опустившуюся неподалёку от него.
– Здравствуй, – смущённо сказал он и поклонился.
– Здравствуй, – ответила Чайка, гордо потопталась на месте и отошла в сторону. Её чёрные глазки смотрели с вызовом, вблизи она казалась ещё прекрасней, чем в небе. Приглядевшись, Пингвин решил, что они с ней очень похожи. Оба чёрно-белые, с крыльями! Только крупные перья Чайки не шли ни в какое сравнение с его оперением, состоявшим из трёхслойного покрова мелких пёрышек, таких нежных и ласковых, что бедняга испугался, как бы Чайка не приняла их за пух!
– Хочешь, я принесу тебе кальмара? – спросил он торопливо, намереваясь показать своё мастерство.
– Хочу, – ответила Чайка, внимательно наблюдая за тем, как новый знакомый бросился к воде, чтобы через минуту вылететь из неё, держа в клюве кальмара. Она взяла угощение.
– Вкусно, – сказала гостья, проглатывая.
– Почему ты не ныряешь? Почему ловишь рыбу у самой поверхности? – спросил Пингвин о том, что его постоянно мучило.
– Вы ныряете, потому что не умеете летать! А нам зачем? – изумилась птица.
– Да, ты не похожа на моих друзей, у тебя красивая шея и красивые лапки, – заметил её собеседник, почему-то став грустным. – Но ведь ты не станешь отрицать, что мы родственники? – осторожно спросил он.