Не понимаю.
Не понимаю, почему брат говорит мне все это с таким ласковым лицом.
— Тогда как же простится мой грех?.. Я даже умереть не могу?! Два человека погибли по моей вине. Я должна…
— Рико, — остановил меня брат.
— Это и есть главная причина, почему я решила не дать тебе воспользоваться моей «шкатулкой». Я все неправильно понимала. Ну, Миядзава, наверно, сознательно об этом молчал, но я все не так понимала.
И затем Мария продолжила:
— В е д ь э т о Р ю у М и я д з а в а у б и л т е х д в о и х, в е р н о?
…Нет. То есть да, сделал это брат. Но я знала, что так будет, когда позвала его на помощь. Брат просто понял тогда мое желание и выполнил его.
А значит, этот грех на мне.
— Не пойми меня неправильно, Рико! Я не убил их «от твоего имени». Я ненавидел их. Я презирал их. Я просто не смог сдержать чувства.
Это ложь.
Конечно, он их ненавидел. Но одного этого недостаточно, чтобы он сделал то, что сделал. Он пересек черту, потому что хотел освободить меня. Именно я послужила спусковым крючком.
— Я подумывал сбежать вместе с тобой. Но это нереально. Мы еще несовершеннолетние, мы не сможем жить в бегах. И даже если бы смогли — вряд ли мы были бы счастливы, все время убегая.
Брат криво улыбнулся и продолжил:
— Поэтому я решил явиться с повинной. Я докажу твою невиновность. Это лучшее решение, которое я могу принять.
Брат хочет снять с моих плеч весь мой грех и забрать его с собой в тюрьму.
— …Зачем ты, ради меня, так…
— Не вынуждай меня это говорить!
Совершенно не понимаю. Почему? Мы, конечно, брат и сестра, но все же мы разные люди. Он ничего не выигрывает, делая что-то ради меня.
Брат достал из сумки какую-то вещь и протянул мне.
Я молча взяла это в руки. Смутно знакомое ощущение. Я взглянула на это «что-то», которое взяла.
— …Ах, — вырвалось у меня.
Разве он не был разодран? Разве не было уничтожено все, что мне дорого?
— Я его отмыл, заново набил ватой и зашил. Вот и все. Конечно, он не похож на нового, но он, можно сказать, починен, верно?
Плюшевый заяц.
Мягкая игрушка, которую мне подарил брат, выигравший ее в игровые автоматы.
— А, ах…
Я опустилась на колени. Изо рта моего вырвался невольный крик, из глаз полились слезы. Эти слезы вымыли из меня немножко грязи. …Не всю, конечно. От всей этой грязи я не избавлюсь никогда… но часть ее действительно вымылась из меня.
Может быть,
может быть…
— …Брат.
Может быть, мне вообще не надо было просить «шкатулку» исполнить мое желание. Может быть, я просто не замечала.
Потому что я уверена —
…мое «желание» давно уже сбылось.
— Прости меня, брат. Это все я виновата, прости меня.
Из-за того, что я этого не замечала, брату пришлось расплачиваться за меня. Если бы я ценила себя, исход был бы другим.
— Теперь моя очередь спасти тебя, брат.
Я медленно стерла слезы и встала. Брат смотрел на меня слегка удивленно.
— Я спасу тебя от страданий… Я буду ждать тебя. Я буду ждать, пока мы снова не сможем быть вместе.
Голос мой дрожал, и улыбалась я с трудом, но все же я выговорила отчетливо:
— Я буду ждать тебя как Рико Асами.
Брат на секунду застыл на месте, широко раскрыв глаза; потом его лицо медленно расслабилось.
Глаза его светились жизнью — совсем не так, как вчера.
— Знаешь? — улыбнувшись, произнес брат. — «Я не успел». Я всегда так считал. Но, может… может, я тогда успел как раз вовремя.
Нельзя сказать, что этот исход меня полностью удовлетворяет. И я, и брат — мы оба наверняка будем ненавидеть свое прошлое до самой смерти.
Однако нам удалось найти для себя цель в жизни.
Несомненно, нам это удалось.
Мария Отонаси, все это время следившая за нами молча, улыбнулась и кивнула.
— Значит, я смогу сдержать слово, которое дала Кадзуки.
Тут ее улыбка исчезла, и она хмуро уставилась на «0».
— Теперь отдавай «шкатулку»!
«0» кивнул, не переставая улыбаться.
Итак, моей «шкатулке», «Неделе в трясине», приходит конец. «0» приложил руку к своему глазу, то есть к глазу Рико Асами. Я ощутила прикосновение к моему глазному яблоку. Хотя касаются не меня, я все равно чувствую.
«0» запустил руку в глаз, словно желая вытащить его из глазницы. Не в силах терпеть адскую боль, я негромко застонала и зажмурилась. Больно! …Но хоть мне и правда больно, я думаю, это так и надо. Я чувствую, что так и надо. Поэтому я терпела боль, хотя чувство было такое, словно расплющивается мое собственное глазное яблоко.
Затем боль прекратилась. Я вновь взглянула на «0».
Он закончил. Мой глаз остался цел, а в руке у «0» лежала маленькая черная «шкатулка», похожая на пулю.
— Быть может, это и есть подтверждение слов Кадзуки Хосино, что «нет такого отчаяния, которое нельзя вылечить повседневной жизнью»?
— …Для этого случая — возможно.
— Ху-ху… понятно. У тебя нет иного выхода, кроме как говорить так. Это ведь отрицание твоего существования как «шкатулки». Кадзуки-кун иногда говорит очень жестокие слова.
Мария Отонаси кинула на «0» сердитый взгляд и резким движением выхватила «шкатулку» у него из руки.
— Теперь я смогу быть вместе с Кадзуки. Сейчас мне ничего больше не надо.
— Тебе не кажется, что ты просто тянешь с решением? Ты все еще не решила, вернуться и стать, как прежде, [Марией Отонаси] или остаться [Аей Отонаси]?
— Что за дурацкий вопрос.
Мария Отонаси неотрывно смотрела на «Неделю в трясине» у себя в руках. Она закусила губу, словно от ненависти к «шкатулке».
— Ответ давно уже известен.
— А, ну хорошо, — скучным тоном ответил «0», явно оставшийся равнодушным к этим словам.
— Я «шкатулка», — заявила она и прекратила кусать губы. — Я н е м о г у в е р н у т ь с я к с е б е т е х в р е м е н, к о г д а я н е б ы л а е щ е «ш к а т у л к о й».
Такой волевой взгляд.
Взгляд создания, которым я восхищалась все это время.
— Так что лучше всего сохранять себя такой, какая я сейчас. Можешь считать, что это означает «выбрала остаться [Аей Отонаси]».
— Т о г д а п о ч е м у т ы о с т а е ш ь с я с К а д з у к и Х о с и н о?
— …
Она не отвечала.
— Это ведь для тебя довольно неудобно. Ты ведь именно из-за этого предложила Рико Асами воспользоваться твоей «шкатулкой», верно?
— …Совершенно не понимаю, о чем ты.
— Ху-ху, ты явно до сих пор в плену того мира повторов. Эта Касуми Моги — опасная соперница для тебя, ты не находишь?
— …Пфф.
Она вновь взглянула на «шкатулку» и покатала ее между ладонями.
— …Я же уже решила. Давно. И все-таки этот Кадзуки заявляет, что, мол, «я не хочу этого»!.. — еле слышно пробормотала она, и на короткое мгновение на лице ее проявилась горечь.
Но выражение это она стерла сразу же. И вновь у нее лицо совершенного создания, которое я считаю прекраснейшим.
Но я уверена, творец этого создания, когда над ним работал, прошел через боль и страдания.
Интересно, что она, уже воплотившая собственной силой воли «желание» «Недели в трясине», думала про меня и про мою «шкатулку»?
Наконец она закусила губу, взглянула на пулевидную «шкатулку» и…
…с немного печальным видом раздавила «Неделю в трясине».
5 мая (вторник) 23:56
Это пробуждение было совсем не таким, как предыдущие. Я чувствовал себя странно посвежевшим. Вот теперь я осознал, что мое тело действительно было украдено [Рико Асами].
Я открыл мобильник и проверил время.
«23:57»
[Я] существую в том блоке времени, который [Рико Асами] украла у меня в первый же день.
Все закончилось.
Но на то, чтобы проникнуться как следует этим чувством, времени мне не оставили. В меня внезапно кто-то вцепился.
— Э?! А… М-мария?..