- И еще двести, в конце недели, если это займет у меня столько времени.
- Сомневаюсь, удастся ли мне повесить это на клиента, - сказал Мейсон.
- Тогда пусть будет в сумме триста двадцать пять. Только не забудь обо мне, если после тебе это удастся включить в расходы.
- Договорились, - ответил Мейсон. - Берись за работу.
- Подожди минуту. Я как раз хотел звонить тебе. Перед зданием стоит большой линкольн с водителем за рулем. Пожалуй это тот самый, на котором укатила твоя таинственная приятельница. Следить за ним? Я записал номер на всякий случай.
- Нет, - ответил Мейсон. - Это уже не важно. Я сам ее поймал. Забудь о ней и принимайся за Локка.
- Ага, - ответил Дрейк и повесил трубку.
Мейсон положил трубку. В дверях стояла Делла Стрит.
- Ушла? - спросил Мейсон.
Делла кивнула головой.
- Эта женщина доставит тебе массу проблем.
- Ты мне это уже говорила.
- Повторяю еще раз.
- Почему? - спросил Мейсон.
- Мне не нравиться ее поведение. Не нравиться, то, как она относится ко мне. Она страдает комплексом высокомерия.
- Не одна она, Делла.
- Да, но с ней это дело другое. Она не знает, что такое честность. Она предаст тебя не задумываясь, если сочтет, что для нее это выгодно.
На лице Мейсона появилось задумчивое выражение.
- Это не будет для нее выгодно, - ответил он, поглощенный чем-то другим.
Делла Стрит смотрела на него минуту, после чего тихо закрыла за собой дверь, оставляя его одного.
6
Гаррисон Бурк был высоким стройным мужчиной, старающийся придать себе внешнюю значительность.
Реальных достижений в конгрессе у него не было никаких, но он заработал себе репутацию "друга народа", поддерживая проект закона, принятие которого форсировала группа политиков, убежденных в том, что этот закон и так не пройдет, а если даже и пройдет, то встретит решительное вето президента. Свою предвыборную кампанию в сенат Бурк вел при поддержке некоторых видных граждан, которых ловко поддерживал в убеждении, что в глубине души он консерватор, стараясь при этом не терять популярности среди широких масс, верящих в его репутацию "друга народа".
Он посмотрел на Перри Мейсона пронзительным оценивающим взглядом и заявил:
- Не знаю, что вы имеете в виду, мистер Мейсон.
- Что ж, - ответил Мейсон, - если вы хотите заставить меня говорить прямо, то я имею в виду тот вечер, когда на Бичвунд Инн напал вооруженный преступник, а вы были там в обществе одной замужней женщины.
Гаррисон Бурк вздрогнул, как от удара. Он глубоко втянул воздух, словно начал задыхаться, после чего придал своему лицу выражение, которое, наверное, считал бесстрастным и невозмутимым, как камень.
- Мне кажется, - сказал конгрессмен глубоким, низким голосом, - что вас ввели в заблуждение. Я очень занят, поэтому вынужден извиниться перед вами.
Мейсон сделал шаг в сторону письменного стола, за которым сидел политик и взглянул на него сверху вниз несколько раздраженным взглядом.
- Вы вляпались в скверную ситуацию, - медленно сказал адвокат. - Чем быстрее вы кончите притворяться, тем быстрее мы сможем поговорить о том, как вас из этого вытащить.
- Но, - возразил Бурк, - я ничего о вас не знаю. Вы пришли ко мне без каких-либо рекомендаций...
- Это не такое дело, в котором нужны чьи-то рекомендации, - ответил Мейсон. - Нужно только знание фактов, а оно у меня есть. Я выступаю от имени женщины, в обществе которой вы провели тот вечер. "Пикантные Известия" угрожают расписать все дело на своих страницах. Они хотят потребовать, чтобы вас допросили перед присяжными и сообщили общественности все, включая имя той женщины.
Лицо Бурка стало серым. Он навалился на стол, как будто искал опору для локтей и головы.
- Что вы сказали? - переспросил он.
- Вы отлично слышали.
- Но я ничего об этом не знаю. Она ничего мне не говорила. Я первый раз обо всем этом слышу.