Я, возможно, знаю, где Круг смог бы найти этого полковника. Мы теперь с ним никакие не друзья. С другой стороны, мы не дружим и с Кругом. Но дело есть дело. Обойдемся без эмоций.
Вот что я подумал. Может, мы смогли бы действовать услуга за услугу.
Кто-нибудь важный, из повстанцев, заскочил бы в то место на Унылой улице и сказал бы хозяевам, что им не стоит так присматриваться к тем ребятам. Понимаешь, что я имею в виду? Если все пойдет, как я говорю, полковник Зуад сам свалится прямо в лапы Кругу.
У Кукурузника был вид человека, который понял, что попался в ловушку.
Он был хорошим шпионом до тех пор, пока у него не было причин заботиться о своей шкуре.
Скромный старый Кукурузник, дружелюбный владелец конюшни, мы всегда давали ему немного чаевых и болтали о том о сем. На него ничего не давило. И ему не приходилось быть никем иным, как просто самим собой.
– Ты все неправильно понял, Элмо. Честно. Я никогда не занимался политикой. Что Леди, что Белые, мне все равно. Лошадям нужен постой и пища независимо от того, кто на них ездит.
– А пожалуй, ты прав, Кукурузник. Извини меня за подозрительность, Элмо подмигнул Одноглазому – Те ребята сейчас в Амадоре, Элмо. И ты бы лучше сам сходил туда, пока кто-нибудь не рассказал им, что ты в городе. А я начну-ка лучше здесь все расчищать.
– Да мы не торопимся, Кукурузник. Но ты давай. занимайся своими делами.
Кукурузник посмотрел на нас. Он сделал несколько шагов по направлению к тому, что осталось от его конюшни. Обернулся к нам. Элмо одарил его сочувствующим взглядом. Одноглазый подогнул левую переднюю ногу своей лошади, чтобы проверить копыто. Кукурузник нырнул в развалины.
– Одноглазый? – позвал Элмо.
– Он на заднем дворе, сматывается. Элмо усмехнулся.
– Поглядывайте за ним, Костоправ. Все подмечайте. Я хочу знать, кому он все рассказывает. Мы ему дали кое-какие сведения. Надо, чтобы они распространились здесь, как триппер.
Глава 7
– Зуад – мертвец с той самой минуты, как Ворон произнес его имя, рассказывал я Одноглазому. – А может, и с той минуты, когда этот полковник что-нибудь натворил еще раньше.
Одноглазый хрюкнул и снес карту. Леденец подобрал ее и открылся.
– Я не могу с ними играть, Костоправ. Они все нечестно делают, пожаловался Одноглазый. Элмо подлетел к нам на своей лошади, спешился.
– Они смотались из того публичного дома. У тебя есть что-нибудь для меня, Одноглазый?
Ничего существенного мы не узнали. Я рассказал об этом Элмо. Он ругнулся, сплюнул и опять начал ругаться. Ударом ноги Элмо разбросал доски, которые мы использовали в качестве карточного стола.
– Займитесь-ка своим делом. Одноглазый старался оставаться спокойным.
– Они не делают ошибок, Элмо. Они просто прикрывают свою задницу.
Кукурузник слишком долго общался с нами, чтобы можно было ему доверять. Элмо топал ногами и изрыгал пламя.
– Ладно. Запасной план номер один. Мы выслеживаем Зуада, выясняем, куда они его денут, когда сцапают. И забираем, когда они соберутся его пристукнуть. Потом очищаем от повстанцев округу и хватаем любого, кто сунет туда нос.
– Ты все еще упорно надеешься выиграть? – спросил я.
– Да, черт возьми. Как Ворон?
– Как будто выкарабкается. Заражения крови нет. И Одноглазый говорит, что Ворон уже выглядит получше.
– Э-э, Одноглазый! Мне нужны имена заговорщиков и повстанцев. Много имен.
– Да, сэр, обязательно, сэр, – Одноглазый преувеличенно учтиво отдал честь. Когда Элмо отвернулся, воинский салют превратился в непристойный жест.
– Собери-ка опять доски, Толстопузый, – попросил я. – Одноглазый, ты сдаешь.
Он не откликнулся. Он не стал ругаться, баловаться или угрожать превратить меня в тритона. Он просто стоял оцепенев с едва приоткрытыми глазами.