— С ними будет сложнее, — опасливо заметил «южный» координатор.
— Справимся, — отмахнулся «главный». — Где Ивлев? Ивлев!
Он поискал взглядом старшего оперативника.
— Здесь, Борис Михалыч, — Ивлев выглянул из комнаты охраны. — Я тут один интересный кадр обнаружил.
— Да? — Борис скептически ухмыльнулся и прошел в комнату, одну стену которой украшал большой дисплей с тремя десятками «картинок в картинке».
— Вот, — Ивлев указал на кадр в левом нижнем углу. — Зал вылета перед самым снятием карантина.
Он нажал на пульте клавишу, и картинка заняла весь экран. Теперь Борис видел субъекта, так заинтересовавшего помощника, крупным планом. Тот смотрел почти в объектив, что было неудивительно. Камера слежения располагалась рядом с телевизором, подвешенным под потолком зала вылета. Судя по времени съемки, в тот момент по телевизору как раз показывали освобождение заложников.
— Знакомые все лица… — Борис потер подбородок. — Что он здесь забыл?
— Он менеджер Системы, а они часто разъезжают по стране, — ответил Ивлев.
— Ты хочешь сказать, что он оказался в аэропорту случайно?
— Возможно.
— Вот именно — возможно, — Борис покачал головой. — Сбрось-ка его портрет по сети в пункты прибытия.
— Я уже… — Ивлев вывел на дисплей новый кадр. — Он летел в приморье. Наши люди его опознали.
— Досмотрели?
— Да, но ничего не нашли.
— Значит, все же случайность? Совпадение?
— Есть маленькая деталь, — Ивлев снова щелкнул по клавише, и на экране появилось изображение такси. На переднем сиденье расположился все тот же субъект, а на заднем темноволосая девица в солнцезащитных очках. — Женщина в такси… Она приехала в аэропорт за несколько минут до прибытия рейса.
— Встречала нашего приятеля?
— Возможно.
— Опять?
— Да. Наши люди допросили таксиста. Он утверждает, что его пассажиры знакомы не были. Просто скооперировались, чтобы разбить сумму за проезд на двоих. Вышли в разных местах, расплачивались по отдельности и в пути почти не разговаривали.
— Это означает, что девица встречала не его…
— Или его, но он об этом не подозревает, — закончил Ивлев.
— Наш морской филиал: внутренняя Служба безопасности Системы?
— Вряд ли. Системные охранники появляются только в случае непосредственной угрозы подопечному.
— А обыск? Разве это не угроза?
— Мы же часть «Водолея», — Ивлев отрицательно покачал головой. — Наши действия он расценивает как обычные профилактические мероприятия. Даже если профилактика касается его ведущих менеджеров.
— Ладно, убедил, — Борис подошел к стене и постучал пальцем по экрану. — Но в таком случае кто эта мадам? И зачем ей понадобилось встречать Шорникова?
— Кто она, мы выясним, — пообещал Ивлев. — А вот — зачем… Если не станет ясно после заочной идентификации, придется с ней побеседовать. Я уже отправил запрос в приморское отделение. У нас есть ее фото и примерный адрес. Думаю, ответ придет в ближайшие полчаса.
В этот момент в недрах пульта пискнуло и на экране раскрылось «окошко» типичного досье. Такие файлы в САУ заводили на каждого агента-исполнителя.
— Мать моя! — рассмеялся Борис. — Дело принимает все более «случайный» оборот! Тереза!
— Да, — Ивлев озадаченно хмыкнул. — Агент Тереза… Только раньше она была блондинкой.
— У женщин с этим все просто, — Борис уселся в кресло. — Ну и что ты теперь скажешь? Опять «возможно»?
— Если это не секретная операция приморского отдела, то я не знаю… — помощник развел руками. — Подопечные вряд ли что-то помнят о своей встрече. А если и помнят… Год назад они выглядели не так, как сейчас. Узнать друг друга они бы не смогли. Поэтому желание встретиться, чтобы обсудить былые подвиги, я исключаю. И сбой в Системе, так же, как внешнее подключение к нашей базе, маловероятны. Но без приказа Тереза тоже не могла поехать в аэропорт. Она же ничего не помнит о своих заданиях, и для нее «реальной» Шорникова не существует! Остается… опять эта невероятная случайность!
— Или предательство, — жестко возразил Борис. — Скорее всего. Я пока не понимаю, что за возня начинается вокруг Шорникова, но думаю, наши федеральные друзья снова вышли на тропу войны и кто-то помогает им изнутри Системы.
Он встал с кресла и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.
— Если Виктор Валентинович в Городе, за его безопасность можно не опасаться, — осторожно подсказал Ивлев.
— А как быть, когда он снова сойдет на берег? — Борис взглянул на помощника исподлобья. — Знаешь что, дружок, бери пару ребят и вылетай-ка ты в приморье. Нет у меня доверия к их отделу. Да и с Терезой ты работал. Так будет спокойнее. Если там действительно каша заваривается, доложишь непосредственно мне. Понял?
— Так точно! Но тогда и привычного для Терезы оператора надо подключить.
— Не волнуйся, распоряжусь, — пообещал Борис. — Если он еще не в психушке, подключится. Но смотри, Ивлев, не проколись. Как только эта парочка снова пойдет на сближение — наблюдай во все глаза и за ними, и по сторонам. Установишь противника, звони, обсудим дальнейший план. Понял?
Ивлев кивнул.
— Справишься — назначу начальником отдела, провалишь задание — уволю к чертовой матери…
* * *Дима явился только к вечеру. Татьяна вышагивала по комнате с упорством автомата, изредка останавливаясь у окна и время от времени всхлипывая.
— Брюнеткой тебе тоже хорошо, — заметил приятель.
— Я так больше не могу, — девушка швырнула парик на кровать. — С тех пор как мы начали этот эксперимент, меня каждую ночь мучают кошмары, я то и дело попадаю в нелепые ситуации и дергаюсь, как истеричка… Надоело!
— Солнышко, ну потерпи немного, — Дима подбросил на ладони кассету с фотопленкой. — Скоро это закончится, и мы уедем. Туда, где все будет иначе.
— Не будет! — Таня села на кровать и прикрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали. — Ты используешь меня как живца… как куклу-приманку. Ты изверг, Марков! Ты думаешь только о своей работе! Я для тебя всего лишь ее незначительная часть! Ты весь в деле…. Но я ведь тоже живая! У меня есть чувства! А ты… а ты…. Когда ты наконец разведешься?!
— Вот так поворот! — искренне удивился Дима. — А это здесь при чем?
— При всем! Мне надоело ждать, когда вырастут твои дети, когда «созреет ситуация»… Ждать и делать вид, что я тебе верю, что меня не волнует, чем ты занимаешься вечерами, ночами и по выходным.
— Постой, зайка, но мы же все решили! И какое отношение это имеет к работе?
— Прямое! Думаешь, я поверила, что ты хотел помочь, когда отправлял меня в аэропорт?!
— Конечно, — Дима поправил очки. — Встреча с Шорниковым могла вытолкнуть твои скрытые воспоминания на поверхность. Ты должна была вспомнить, что вас связывает, и это разрушило бы блоки в твоем подсознании. А за этим потянулась бы и вся цепь положительных эффектов. Избавление от ночных кошмаров, нервозности, необъяснимых провалов памяти.
— Ну, да-а… положительный терапевтический эффект! — Таня говорила с сарказмом. — Так вот, господин доктор, не вышло! Я не вспомнила о Шорникове ничего нового! Я по-прежнему знаю его фамилию и помню, что мы встречались. Но где, когда и почему — ни единой зацепки!
— И ты все так же уверена, что твои ночные кошмары связаны с этой встречей?
— Убеждена! Что-то с нами тогда случилось… что-то плохое.
— Может, еще раз попробовать? — Марков задумался. — Спросить его прямо — что он помнит? А вдруг он скажет некое ключевое слово?
— Хватит! — отрезала Таня. — Я придумала другой метод избавления от неврозов. Нам пора определиться.
— Ну, мы же сто раз об этом говорили! — с досадой воскликнул Дима. — Надо немного подождать… три-четыре года.
— Ничего себе — немного! — возмутилась Таня. — Мне уже двадцать пять! Через четыре года будет двадцать девять, а там и тридцать. Кого я рожу в таком возрасте? Синенького цыпленка?
— Нормальный возраст, — Дима снял очки и принялся их сосредоточенно протирать краем рубахи. — Что ты завелась?
— Ничего! Решай!
Таня легла и уткнулась лицом в подушку.
— Ну, ладно, чего ты? — Дима нерешительно погладил ее по руке. — Мне пора… но ты не расстраивайся. Я позвоню, ладно? Прямо с утра.
Девушка не ответила. Дима вздохнул и, торопливо заправив рубаху в брюки, направился в прихожую. Там он задержался, хотя на обувание много времени не потребовалось, а надевать было нечего, но Таня так и не вышла.
— Я позвоню! — вновь пообещал Дима уже с лестничной площадки и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Когда щелкнул замок, Таня села, схватила подушку и запустила ею в шифоньер. Старый фанерный короб обиженно погудел и затих. Легче от такого «выброса отрицательной энергии» не стало, но слезы куда-то ушли, а подступивший к горлу ком исчез. Мысленно извинившись перед четвероногим бабушкиным ровесником, Таня устало сползла с кровати и подняла намокшую от слез и испачканную тушью подушку.