НоМаэ,шедшийзанею,тоже
слышал; он ответил, остановился и поговорил с Этьеном. Нет,тутникогоне
требуется. Бедняга-рабочий, переходящий с места на место впоискахработы,
заинтересовал его. Расставшись с ним, Маэ сказал, обращаясь к другим:
- Да! Это со всяким может случиться... Нечегожаловаться:всекругом
без работы ходят, хоть подохни...
Рабочие направились в барак. Это былообширное,грубооштукатуренное
помещение. По стенам стояли шкафы, запертые на висячие замки; всередине-
железная жаровня, нечто вроде печки без заслонки, раскаленная докрасна;она
была доверху набита углем, так чтокускиегострескомвываливалисьна
земляной пол. Барак освещался только этой жаровней; кровавые отсветы дрожали
на замусоленномдеревешкафовинастенахвплотьдосамогопотолка,
покрытого черной пылью.
Когда семья Маэ вошла в жаркий барак,тамраздавалсягромкийхохот.
Человек тридцать рабочих стояли и грелись сдовольнымвидом,повернувшись
спиной к огню. Перед спуском всезаходилисюдапогреться,набратьсякак
следует тепла, чтобы бодрее приступить к работе в сырой шахте. В тоутров
баракецарилоисключительноевеселье.Рабочиеподтрунивалинад
восемнадцатилетней откатчицей Мукеттой: у этой девушки былитакиеогромные
груди и зад, что ее блуза и штаны, казалось, готовы были треснуть. Онажила
в Рекийяре с отцом - старым конюхом Муком, и братом Муке-откатчиком;но
часы работы у них не совпадали, и потому она отправлялась в шахту одна.Вот
тут-то, летом - забравшись в рожь, зимою -укакой-нибудьограды,онаи
забавлялась без особых последствий со своимочереднымлюбовником,которые
менялись каждую неделю. У нее перебывали всешахтеры;этобыланастоящая
дружеская круговая чаша. Однажды ееупрекнуливтом,чтоонагулялас
кузнецом из маршьеннскойгвоздарни.Мукеттабылавнесебяотгневаи
кричала, что до этого она не опустится; она готова дать рукунаотсечение,
что никто никогда не видал ее ни с кем, кроме углекопов.
- Так ты уж больше не с долговязым Шавалем? - спросил ее, подсмеиваясь,
одинизшахтеров.-Тогокарапузаподцепила?Даведьемулестницу
подставлять надо. Я вас обоих за Рекийяром видел; он на камень влезал!
- Ну, и что дальше? - добродушно отвечала Мукетта. - Тебекакоедело?
Тебя ведь не звали, чтобы ты его подсаживал.
Эти грубоватые, незлобивые шутки вызывали у рабочих новые взрывы смеха,
от которого тряслись их плечи, вдоволь пожарившиесяуогня.Мукеттасама
хохотала, расхаживая среди них с забавно смущенным видом в своейнескромной
одежде, обтягивавшей ее округлое, почти болезненно полное тело.
Но веселье кончилось, как только Мукетта сообщилаМаэ,чтоФлеранса,
долговязая Флеранса, больше не придет: накануне ее нашли мертвой впостели;
одни говорят - от разрыва сердца, другие-отлитраможжевеловойводки,
которую она выпила зараз.