Дина всхлипывала по-бабьи, громко, надрывно.
— Она все внучку ждала… Хочешь, я покажу тебе ее комнату? Нас под снос, так вишь — никого не вселяют. Ну, пошли-пошли, я там ничего не трогала, прихожу иногда, поплачу-поплачу, и легче становится.
Большая темная комната, железная кровать, стол, табурет, швейная машинка, детская кроватка, диван с полкой, а на ней детские игрушки, слоники.
— Открой чемодан, не бойся…
— Зачем? — не понял Андрей. — Нехорошо как-то.
— Открой, я тебе говорю!
Он поднял крышку и увидел сложенные аккуратно новые платья, школьную форму, кружевные воротнички, ленты.
— Она свою Машеньку уже в школу отправила. — Дина плакала уже навзрыд. Успокоившись, ушла в комнату и принесла оттуда две полные рюмки.
— Давай выпьем за встречу.
— А гости?
— Да-а… Я их толком-то и не знаю. Уснули кто где, притомились… Ну а ты-то как?
— Нормально: семья, дети. Я здесь проездом, Дин. Не мог не заехать. Яблочек вот на станции купил… Скажи, ты хоть вспоминала меня?
— А тебе оно надо? — Она усмехнулась. — Вспоминала, конечно. Но ты слишком уж чистеньким был, правильным, крахмальным, что ли… С тобой трудно.
Она вдруг поднялась и выглянула в окно.
— Подожди минутку, я мигом! — Она сняла с двери кофту, в которой Андрей узнал индийскую, и ему стало жутко, скинула тапки и обула старые резиновые боты. Все это она проделывала привычными, заученными движениями. Достала пакет с рыбой и ушла. Со двора послышался ее громкий, чуть хрипловатый голос:
— Пришли, чертово отродье! Налетай — подешевело! И нечего тут, Василий, хвостом крутить, сожрал целую рыбину и отползай, пока на лапу не наступила!