Она так любезно пригласила его сегодня, рискуя быть неправильно понятой и измученной родственниками, так старательно в течение вот уже трех часов пыталась развеять ложное представление друзей и родных о том, что у них роман, а он бессовестно разыгрывал из себя перед этими двумя потешными женщинами ее жениха.
— Понимаете… Все дело в том… — пробормотал он, пытаясь выйти из пике и взять верный курс.
— А-а! Я догадалась! — воскликнула Габриель, давясь радостным смехом и кладя маленькую мягкую ладонь на руку Тима. — Джо первой пригласила тебя?!
— Нет… То есть да! — выпалил Тим, чувствуя, что по уши увязает в трясине.
С одной стороны, ни о каких свиданиях между ним и его начальницей не могло идти и речи. И из-за холодности Джоанны, и поскольку сам Тим был убежден, что романы с сотрудницами ни к чему хорошему не приводят. С другой стороны, Джоанна действительно пригласила его первой — на сегодняшнюю рождественскую вечеринку в этот роскошный дом, наполненный милыми забавными людьми. С третьей стороны… С третьей — в данный момент ему не следовало отвлекаться на любовные игры и забавы. Он приехал в Монреаль и устроился в «Свитиз» с определенной целью, достижению которой не должны были препятствовать даже самые незначительные осложнения.
Тим Нортон кашлянул, намереваясь подробно рассказать собеседницам всю правду, но Хелена опередила его.
— И когда же Джо перестала казаться тебе жестокой? — медленно, с правильным английским выговором спросила она.
— Да не жестокой, мама, а жесткой! — вновь поправила ее Габриель. — Я ведь объяснила тебе, что на работе Джо ведет себя строго. Неужели ты не поняла? — Она пожала плечами, как истинный франкофил, — чуть сгорбившись, подняв руки ладонями кверху. И тут же снова оживилась, повернувшись к Тиму. — А… когда Джо перестала быть для вас жесткой?
Тим глубоко вдохнул, собираясь популярно объяснить, что Джоанна никогда не переставала быть для него жесткой, но промелькнувшее в его памяти воспоминание о том, как у парадной двери этого особняка она растерянно попросила его уехать, будто сковало ему челюсть.
А ведь именно в тот момент, когда я увидел, что моя неумолимая начальница умеет выглядеть как дошкольница, ведь именно тогда она перестала быть для меня жесткой! — подумал он, испытывая странное смущение. А увидев ее за столом в компании близких людей, я вообще забыл, что привык общаться с ней лишь в официальном тоне… Да, теперь я твердо знаю, какая она на самом деле… веселая, искренняя, словоохотливая…
Габриель легонько надавила на его руку, давая понять, что пауза слишком затянулась.
— Видите ли… — пробормотал Тим, очнувшись. Он чувствовал, что должен все объяснить, но сам уже ничего не понимал. Мысли в его голове окончательно перепутались.
— Неужели ты не находишь нашу девочку красивой? — спросила Хелена.
— Безусловно, нахожу! — произнес Тим настолько искренне и убедительно, что не поверить ему было невозможно.
Лица обеих его собеседниц расплылись в довольных улыбках.
— Но я должен кое-что объяснить вам, — пробормотал Тим, все еще ощущая себя подлецом. — Понимаете, наши с Джоанной отношения… — Он запнулся и замолчал, решительно не зная, с чего начать.
— Я все поняла! — объявила Габриель счастливо.
Она приблизила губы к уху Тима и добавила гораздо более тихо:
— Джоанна взяла с тебя слово не рассказывать нам, что ты ее парень, правильно?
Тим развел руками и пробурчал что-то нечленораздельное.
Габриель громко рассмеялась, едва не оглушив его.
— О, наша Джо обожает тайны!
Джоанна следила за троицей на диване с ежесекундно усиливающимся волнением. Они определенно разговаривали о ней, и Тим явно продолжал ломать свою дурацкую комедию.