Когда она проходила мимо него, их взгляды встретились всего на одну секунду, и Ким тут же отвела глаза – Я думаю, мы еще увидимся наверху, – сказал Тони и пошел по длинному узкому коридору.
Ким на мгновение задержалась, глядя ему вслед. Ей вдруг стало жарко. Она сняла перчатку и приложила ладонь к щеке.
Либо у нее поднялась температура, либо щеки горят от волнения. Ей вспомнилась его ухмылка, в которой было что-то невероятно обольстительное. Она начала понимать, почему так покраснела, встретившись с ним глазами.
Следи за своим поведением, приказала она себе. Как бы ни был приятен этот юноша, она не имела желания вступать в брак с человеком, который день и ночь пропадает на работе.
Ей было слишком хорошо известно, как холодно и неуютно бывает в таком браке. Ну а если отбросить мысли о замужестве, то остается мимолетная связь. Такие отношения ее тоже не привлекали, во всяком случае, применительно к Тонн. Все это было бы слишком сложно, ведь он коллега отца.
Ким ускорила шаг и пошла к лифту.
* * *
– Папа? Папа, это я, Ким. – Ким подождала, пока он отреагирует на ее слова. Потом посмотрела на часы на стене.
Скоро полдень, пора уходить. Она похлопала отца по руке. – Сегодня я спала в нашем доме. Надеюсь, ты не против.
О машине она умолчала. Если бы он пришел в себя, то при этом известии мог заработать еще один инфаркт.
У него дрогнули веки, и он открыл глаза.
– Ким? – едва слышно произнес он.
– Здравствуй, папа. – Глаза Ким наполнились слезами.
Отец сжал ее руку.
– Спасибо… что пришла.
Ким кивнула. Она не знала, что еще сказать.
– Горло… пересохло, – прошептал он.
– Дать тебе льда? – спросила Ким, обрадованная возможностью что-нибудь сделать.
Отец слабо кивнул.
Ким вышла в коридор и побежала на пост. Сегодня дежурила Мельва.
– Нужен лед! – взволнованным шепотом сказала Ким. – Отец хочет льда.
– Он в сознании? – спросила Мельва, обмениваясь взглядом с другой медсестрой.
– Он в сознании и хочет льда, – повторила Ким таким трагическим голосом, словно от этого зависела его жизнь.
Мельва бросила на Ким быстрый взгляд.
– Успокойся.
Она бросила в пластиковую кружку несколько кусочков колотого льда и быстрым шагом направилась к палате.
– Доброе утро, доктор Риссон, – сказала она, распахивая дверь. – Вот ваш лед.
Он кивнул. Попытался сесть, но бессильно рухнул на спину Мельва опытной рукой поддержала его и помогла сесть.
Ким беспомощно стояла рядом. Словно хилый старик, отец принял из рук Мельвы кружку и положил в рот кусочек льда.
Мельва измерила ему давление.
– У вас хорошая дочь, доктор Риссон, – сказала она. – Все это время она постоянно находилась здесь, рядом с вами.
Отец посмотрел на Ким и благодарно улыбнулся.
– Да, – просто сказал он.
Мельва убрала аппарат для измерения давления, записала его показания в карту и вышла из комнаты, оставив отца с дочерью наедине.
– Ким, – со слезами на глазах сказал он. – Сколько времени. – Его голос прервался, и он слабо улыбнулся. – Ты выросла.
Ким кивнула:
– Да.
– Как ты узнала обо мне… что у меня был приступ?
– Мне позвонил доктор Гаркави. Он нашел номер в твоей записной книжке.
Гарольд кивнул.
– И ты приехала, – слабым голосом сказал он, словно до конца не веря в это.
Ким опять кивнула и помолчала, кусая нижнюю губу.
– Конечно Ведь ты… мой отец.
Он улыбнулся – Я рад, что ты… Спасибо, что приехала, – пробормотал он, отставив кружку. Потом на секунду закрыл глаза – то ли от усталости, то ли от боли. Медленно вернулся в лежачее положение.
– Сколько… – сонным голосом спросил он, – сколько ты здесь пробудешь?
Она больше не колебалась.
– До тех пор, пока буду нужна тебе.
Он открыл глаза и попытался улыбнуться.
– Спасибо тебе, Ким.
Отец уснул, и Ким прошла в комнату ожидания. Эта комната вызывала у нее неприятное чувство, она почти ненавидела ее.