На его банковском счету есть кое-какие деньги, но они все уйдут на оплату имущественного налога за эти картины, оцененные в несколько миллионов долларов. А потом картины уплывут к этой сучке Леоне.
– Налоги должны платить вы?
– Безусловно, – с горечью ответила она. – Основной наследник выплачивает налоги и улаживает все вопросы с долгами. Потом передает картины лучшему кулинару Америки. Что б она ими подавилась, – Эвелин Трооп глубоко вдохнула, взяла себя в руки. – Извините, что сорвалась, мистер Эренграф.
– Я вас хорошо понимаю.
– Это так несправедливо. Я знаю, что у Говарда и в мыслях не было лишить меня наследства и оставить все этой женщине. Просто его убили в крайне неудачный момент. Мистер Эренграф, я должна вам сто тысяч долларов. Мы заключили такое соглашение и я не намерена разрывать его.
Эренграф молчал.
– Но я не знаю, как мне вам заплатить. О, я заплачу все, что смогу, но мои средства очень ограничены. И я не уверена, удастся ли мне выплатить весь долг до конца моей жизни.
– Дорогая моя мисс Трооп, – ее эмоциональность тронула адвоката. – Прошу вас, не волнуйтесь. Еще не все потеряно.
– Я… я не понимаю.
– Альтернативы, мисс Трооп. Альтернативы! – маленький адвокат поднялся, зашагал по комнате. – Я повторю то, что уже говорил вам, что наша задача – найти идеальный альтернативный вариант.
Серые глаза сузились.
– Вы хотите сказать, что нам следует оспорить завещание в суде? Такая мысль приходила мне в голову, но, вы, насколько я понимаю, криминальный адвокат.
– Совершенно верно.
– Может, я смогу найти другого адвоката, который сможет оспорить завещание. Или вы посоветуете мне, к кому обрати…
– Ах, мисс Трооп, – Эренграф сложил руки домиком. – Оспорить завещание? Жизнь слишком коротка, чтобы ждать результатов судебной волокиты. Забудем про иски. Давайте сначала посмотрим, не сможем ли мы найти… – тут на его губах заиграла улыбка, – альтернативу Эренграфа.
Эренграф, с сверкающих черных туфлях, с белой гвоздикой в петлице, вышел из машины и быстрым шагом направился к парадной двери дома Байерстадта. Кирпичный, увитый плющом особняк, просторные лужайки вокруг чем-то напомнили ему студенческий кампус. Эренграф поправил галстук, в чередующиеся широкую синюю и узкие золотую и зеленую полосы. Именно этот галстук он вспомнил, собираясь на встречу с клиентом несколько недель тому назад.
Теперь же он надел его, не задумываясь.
Дверь открылась, едва он позвонил. Эвелин Трооп встретила его улыбкой.
– Дорогой мистер Эренграф. Как любезно с вашей стороны встретиться со мной здесь. В доме бедного Говарда.
– Теперь вашем доме, – напомнил Эренграф.
– Моем, – согласилась она. – Разумеется, еще надо привести в порядок кое-какие бумаги, но мне разрешили поселиться в нем. И я думаю, что смогу оставить дом за собой. Теперь, когда картины тоже принадлежат мне, я смогу продать несколько, чтобы заплатить налоги и рассчитаться по долговым обязательствам. Но позвольте показать вам дом. Вот это гостиная. Здесь мы с Говардом сидели в ту ночь, когда…
– В ту роковую ночь, – вставил Эренграф.
– А эта комната, где убили Говарда. Он наполнял наши бокалы на этом комоде. И лежал здесь, когда я нашла его. Его рука…
Эренграф слушал, не перебивая.
Затем последовал за хозяйкой еще в одну комнату, где принял от нее маленький стаканчик «кальвадоса». Себе мисс Трооп налила капельку "бенедиктина".
– За что мы выпьем? – спросила она.
За ваши удивительные глаза, подумал он, но тост предложил произнести ей.
– За альтернативу Эренграфа, – провозгласила она.
Они выпили.
– За альтернативу Эренграфа, – повторила мисс Трооп. – После нашей прошлой встречи я не знала, чего и ждать.