Во любом случае наши с вами отношения не настолько близки, чтобы поверять друг другу свои мысли с полной откровенностью. А так как вы держите меня здесь уже больше часа, ничего не говоря, то нам лучше разойтись.
— Нет еще.
— Почему нет? Разве вы думаете, что я, подобно вам, вместо того чтобы спать ночью, как подобает всякому доброму христианину, шляюсь по степи, как ягуар в поисках добычи?
Индеец засмеялся.
— О-о-а! — воскликнул он. — Мой брат хитер, от него ничто не укроется.
— Вот тебе на! Велика хитрость угадать, что вы тут делаете.
— Слушайте меня.
— Пожалуйста, но с условием, что на этот раз вы отбросите все ваши индейские штучки, эти намеки, за которыми вы так искусно скрываете настоящую мысль.
— Мой брат откроет уши, и слова его друга дойдут до его сердца.
— Ну, покончим с этим раз и навсегда.
— Раз брат мой любит Стеклянного Глаза, то передаст от Серого Медведя, что ему грозит большая опасность.
— Ага! — отозвался канадец, бросив на собеседника подозрительный взгляд. — Какая же опасность?
— Больше я ничего не могу сказать.
— Очень хорошо, — посмеиваясь, заметил Меткая Пуля, — ваши сведения очень ценны, хоть и не слишком обстоятельны. Но что же мы должны сделать, чтобы уйти от грозной опасности?
— Мой брат разбудит своего друга, вы сядете на лошадей и уедете отсюда как можно скорее. Вы остановитесь только тогда, когда достигнете противоположного берега.
— Гм! А когда это будет сделано, то опасаться нам будет нечего?
— Решительно нечего.
— Замечательно! — насмешливо сказал охотник. — А когда нам надо ехать?
— Сейчас.
— Еще лучше.
Меткая Пуля сделал несколько шагов с задумчивым видом, потом вернулся к вождю и остановился прямо перед ним. Глаза у индейца сверкали во мраке, точно у тигра, когда он следил за всеми движениями охотника.
— Так вы не можете открыть мне причину, по которой нам следует уехать?
— Нет.
— Также невозможно, не правда ли, объяснить мне, какого рода опасность угрожает нам?
— Невозможно.
— Это ваше последнее слово? Индеец утвердительно кивнул головой.
— Если так, — вскричал Меткая Пуля, стукнув о землю прикладом винтовки, — я сам вам все объясню!
— Вы?
— Да, я! Слушайте же! Речь моя будет не длинной и, надеюсь, весьма любопытной для вас.
Вождь насмешливо улыбнулся.
— Мои уши открыты, — произнес он.
— Тем лучше! Я наполню их вестями, которые, быть может, и не очень вам понравятся.
— Я слушаю, — невозмутимо повторил индеец.
— Как вы совершенно справедливо заметили с минуту назад — хотя, между прочим будет сказано, ваше сообщение было совершенно лишним, поскольку я знаю вас давно, — у краснокожих орлиный глаз, они хищные птицы, от которых ничто не ускользнет.
— Дальше.
— Сейчас. Ваши разведчики заметили, что было совсем нетрудно, следы, оставленные семейством переселенцев; по этим следам вы давно уже преследуете путников, дожидаясь благоприятного момента, чтобы напасть на них и одержать верную победу. Предположив, что такая минута теперь настала, вы объединились — команчи, сиу и черноногие, все черти одного племени, — чтобы напасть в эту ночь на людей, которых подкарауливаете уже столько дней, горя желанием овладеть их большим, как вы полагаете, богатством… Не так ли?
На лице вождя не дрогнул ни один мускул, хотя при всем внешнем бесстрастии в душе он был взбешен и встревожен, что его планы так верно разгадали.
— В словах охотника есть доля правды, — холодно ответил он.
— Здесь все правда! — вскричал Меткая Пуля.
— Быть может, но я не вижу причины, зачем мне понадобилось предостерегать моего брата.
— А-а! Вы не видите причины? Ладно, я объясню и это.