Шрифт
Фон
«Этот старик, — произнес я наконец, — прообраз и воплощение тягчайших преступлений. Он не может остаться наедине с самим собой. Это человек толпы. Бесполезно следовать за ним, ибо я все равно ничего не узнаю ни о нем, ни об его деяниях. Сердце самого закоренелого злодея в мире — книга более гнусная, нежели „Hortulus Animae…“ [5] , и, быть может, одно из величайших благодеяний господа состоит в том, что она «не позволяет себя прочесть».
Шрифт
Фон