Мужчина попятился, прижался спиной к дереву и, подняв руки, попытался изобразить нечто вроде примирительной улыбки, но вместо нее получилась испуганная гримаса.
Десантник молча стоял перед оробевшим мужчиной, сжав кулаки, не зная, как поступить. Подоспевшие покупатели окружили их.
Пожилая женщина с золотыми коронками, сопровождаемая кротким с виду мужчиной в летах, решила отобрать инициативу у десантника и резко спросила девочку:
— Та знаешь этого человека, милая?
Девочка с любопытством осматривала собравшуюся толпу; казалось, происходящее нимало не тревожит ее. Услышав вопрос, она взглянула на даму и вежливо ответила:
— Нет, мадам, но это добрый дядя, он купил мне шоколадку.
Женщина взглянула на «доброго дядю», и ноздри ее раздулись. Потом она опять посмотрела на девочку и изобразила на лице улыбку, призванную завоевать доверие ребенка.
— Значит, ты только сегодня познакомилась с ним, дорогая?
— Да, мадам, в павильоне возле туалета.
Женщина повернулась к спутнику девочки, на лице ее появилось выражение едва ли не первобытной ярости.
— Стало быть, вы отирались возле женского туалета?! Поджидали невинное дитя, которое еще не знает, что нельзя вступать в беседу с незнакомцами, так? Куда вы хотели ее отвести? В кусты?!
— Послушайте, — проблеял мужчина, — я ничего не сделал. Почему вы на меня взъелись?
— Куда вы ее ведете? — тоном, не сулящим ничего хорошего, повторила женщина. — В той аллее ничего нет, одни укромные уголки.
— Мы просто прогуливаемся, — с подвыванием ответил мужчина. — Закон не запрещает угощать детей шоколадом, а я люблю детей.
— Охотно верю, — фыркнула золотозубая дама.
Мужчина дважды сглотнул слюну, прежде чем сумел выговорить, едва не сорвавшись на истерический визг:
— Вы не вправе допрашивать меня. Я ничего плохого не сделал.
Но голос, лицо и повадка выдавали его с головой. Толпа рассвирепела. Десантник, не разжимавший кулаки, наконец дал волю своему гневу.
— Ты, поганый растлитель! — взревел он и с размаху ударил мужчину по лицу. Тот врезался спиной в дерево, предпринял было робкую попытку защититься, но у него не было ни единого шанса. Крепкий молодчик размеренно, расчетливо и почти бесстрастно принялся избивать его. Мужчина попытался опуститься на землю и прикрыть голову руками, чтобы прекратить неравный бой, но десантник рывком поднял его на ноги, опять прижал к дереву и принялся осыпать новыми ударами.
Безмолвная толпа взирала с мрачным одобрением. Судя по лицам, никто не испытывал ничего похожего на ужас. Девочка тоже наблюдала. После первого удара безучастная мина на ее лице сменилась выражением нездорового любопытства, а по мере того как десантник входил во вкус, девчонка возбуждалась все сильнее и сильнее, пока, наконец, в ее глазах не появился лихорадочный блеск. Но вот десантник начал уставать, и возбуждение юной зрительницы пошло на убыль. Она тихонько попятилась назад и смешалась с толпой, слишком поглощенной созерцанием побоища, чтобы заметить ее уход, а потом неспешно двинулась к ларьку и скрылась за ним. Когда бесчувственная жертва медленно опустилась наземь, девочка была уже далеко. Теперь она шла быстрым шагом, почти бежала.
* * *Час спустя девочка вернулась домой. Отец храпел на диване в гостиной, мать изучала колонку светских новостей. Когда дочь вошла, мать рассеянно подняла глаза:
— Ты уже вернулась из парка, Донна? Хорошо повеселилась?
— Да, мадам, — вежливо ответила Донна.
— И что ты только находишь в этом парке? Я-то думала, тамошних увеселений хватит на два-три воскресенья от силы, а ты туда все лето бегаешь, если не ошибаюсь?
И прежде чем девочка успела открыть рот, чтобы ответить, мать снова уткнулась в газету.
* * *В следующее воскресенье Донна по обыкновению пришла к павильону ровно в два пополудни, уселась на скамейку напротив мужского туалета и стала ждать.
Донна была смышленой и не по годам начитанной девочкой, но выбор места определялся скорее собственным житейским опытом, нежели почерпнутой из книжек премудростью. В любом учебнике психиатрии можно прочитать, что уличные туалеты — излюбленные охотничьи угодья всякого рода половых извращенцев. Но Донна просто знала: если посидеть на этой скамье подольше, рано или поздно дичь для ее воскресных игрищ непременно появится. Со временем у девочки развилось чутье на таких типов, поэтому большинство входивших в туалет мужчин она удостаивала лишь беглого взгляда. Однажды Донна для пробы улыбнулась какому-то нервному человеку лет шестидесяти, но тот только радушно улыбнулся в ответ и бросил на ходу:
— Приветствую вас, юная леди.
Около половины четвертого девочка наконец нашла того, кто был ей нужен, — небрежно одетого краснолицего человечка лет пятидесяти пяти, с бегающими глазками, опоясанными багровыми ободками. Он посмотрел на Донну и пошел было дальше, в туалет, но резко остановился, когда она одарила его лучезарной улыбкой. Мужчина тускло улыбнулся в ответ, но не так, как взрослые обычно улыбаются детям, а совсем по-другому — оценивающе. Его глаза медленно оглядели худенькую девочку с ног до головы.
— Папу ждешь, малышка? — с надеждой спросил он.
— Нет, отдыхаю просто. Я одна пришла.
Красноглазый заметно обрадовался и воровато заозирался по сторонам.
— Не хочешь сходить в зоопарк, посмотреть на медведей?
— Эка невидаль, — ответила девочка. — Мне бы лучше шоколадку.
Мужчина снова опасливо огляделся, убедился, что никто не обращает на них ни малейшего внимания, и спросил:
— А с какой стати я должен покупать маленьким девочкам шоколадки? Что мне за это будет?
— Что хотите, — невозмутимо ответила Донна, посмотрев ему в глаза.
Человечек явно удивился. Он еще раз пытливо оглядел девочку, и зрачки его подернулись тонкой поволокой.
— Как это «что хотите»?
— Сами знаете. Купите мне шоколадку, а потом мы поиграем в любую игру по вашему желанию. Я пойду с вами смотреть на медведей или просто погулять. Что вам будет угодно.
— Погулять? А где?
— Где вам нравится. Я знаю одну дорожку для всадников, туда редко кто заглядывает.
На лице мужчины появилось смешанное выражение надежды и изумления.
— А ты, видать, опытна не по годам. Сколько тебе лет?
— Двенадцать, — соврала Донна.
Он снова окинул взглядом ее худенькое тело.
— Ты уже ходила в эту аллею с мужчинами?
— Конечно. Если они покупали мне шоколадку. Они вот там продаются, — сообщила Донна, указывая на ларек. — Я люблю с орехами.
— Ладно, — сказал мужчина, — подожди здесь.
Он быстро сбегал к ларьку и принес девочке шоколадку.
— Спасибо, — вежливо проговорила Донна и, поднявшись со скамьи, привычным движением вложила руку в ладонь мужчины. — До этой аллеи путь неблизкий, — предупредила она. — Надо идти почти через весь парк. Я покажу дорогу.
Аллей для верховой езды в парке было предостаточно, и девочка повела своего спутника в сторону, противоположную той, в которую шла в прошлое воскресенье. Они преодолели почти полмили и миновали по пути два ларька, пока, наконец, добрались до цели своего похода. Здесь тоже стоял ларек, прямо на перекрестке аллеи и дороги. Его окружала обычная разношерстная толпа — мужчины и женщины всех возрастов, несколько ребятишек. Приблизившись, Донна оглядела лица покупателей и обратила внимание на молоденького матроса в темно-синей форме, почти трещавшей по швам на широких плечах.
Проходя мимо матроса, девочка вдруг уперлась и громко произнесла:
— Мистер, я пить хочу. Можно мне глоточек содовой?
Человечек остановился, его красное лицо сделалось и вовсе пунцовым, глаза тревожно забегали. Матрос медленно обернулся и хмуро взглянул на девочку и мужчину. Остальные тоже смотрели на них во все глаза.
Выпустив руку Донны, краснолицый принялся неловко рыться по карманам в поисках монетки. Девочка невозмутимо смотрела на него, но спокойствие ее черт лишь скрывало растущее волнение от предвкушения того, что вот-вот должно было произойти. Волнение, замешанное на ненависти ко всем мужчинам, которые покупали шоколадки маленьким девочкам. Но ни единой нотки этого чувства не прозвучало в голосе девочки, когда она снова открыла рот и зычно протрубила:
— Пожалуйста, мистер, купите мне содовой.
Крис Хантингтон НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ СОБАКУ
Совершенно СЕКРЕТНО № 8/147 от 08/2001Перевод с английского: Дмитрий Павленко
Рисунок: Игорь Гончарук
Кантор жил в машине уже три недели, и обивка салона пропахла его потом. Грязные майки он бросал в багажник к перепачканным в тосоле выцветшим джинсам, но пистолет и бумажный пакет, туго набитый стодолларовыми банкнотами, постоянно держал при себе — на пассажирском сиденье. Подъезжая к очередному городку, он прятал пакет в «бардачок», а пистолет — разумеется, без магазина — попросту подсовывал себе под седалище. И все было бы ничего, если бы в придорожной закусочной «Карапуз» на окраине Терре-Хоута, штат Индиана, Кантора не окликнула симпатичная официантка, о чем-то спорившая с двумя водителями грузовиков.