Глядя на эту суетную картину, я невольно усмехнулся: раньше, во времена Союза, те же самые деньги им отправляли просто так, за красивые глаза и лояльность. Теперь деньги приходится отрабатывать. Ну и какой смысл был ломиться из империи? Знаю‑знаю: надеялись, что в благодатных условиях суверенности хурма будет плодоносить двенадцать раз в году. Ага‑ага.
Впрочем, тяга к труду достойна всяческой похвалы, а я – язва старая. Хотя чего с меня взять? Дракон.
Позабавившись всласть, я направился через фойе в другой зал, в тот, который называется операционным. Минуты три бродил, пялился на ухоженных девочек в окошках, знакомился с информацией на стендах, сравнивал проценты по разным видам депозитов, затем подобрал на одном из столиков юбилейный календарик «10 лет на рынке банковских услуг» и тремя несложными пассами наложил на него «обманку». После чего нахально предъявил эту нехитрую ксиву охраннику на входе.
Суровый человек в черной униформе долго вчитывался в глянцевую картонку" (видимо, искал знакомые буквы), а потом с такой же невероятной дотошностью сверял мою личину с несуществующей фотографией. Его что‑то смущало. Тогда я сделал лицо попроще – и все уладилось.
Вернув календарик, охранник участливо спросил:
– Требуется помощь, товарищ капитан?
Я приосанился, отреагировав на «капитана», и подтвердил:
– Так точно, коллега. Мне бы с вашим начальником службы охраны с глазу на глаз потолковать.
– У нас не служба охраны, у нас служба безопасности.
– Это мне без разницы – безопасности так безопасности.
– Двести шестнадцатый кабинет.
– Это где?
– Это туда. – Он показал в сторону служебной лестницы, ведущей на второй этаж. – Идите. Я предупрежу, вас пропустят.
И, закончив со мной, что‑то пробурчал в микрофон висящей на плече рации.
Фотография с черной лентой – это первое, что я увидел на втором этаже. С траурного снимка на всех входящих смотрел приятный молодой мужчина с лицом менеджера среднего звена: в глазах ответственность и напускная строгость, на устах – полуулыбка человека, для которого что‑то еще значат семейные ценности. Под фотографией стояла тумба, на тумбе лежали алые розы. Все было как положено.
Дверь в офис номер двести шестнадцать, предварительно изучив табличку, я открыл без стука. Хозяин кабинета, по виду отставной военный (выправку под гражданский пиджачок не спрячешь), вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня с укором. Я бы тоже так посмотрел на того, кто отвлек бы меня от важного занятия. А что может быть важнее приготовления к приему пищи через рот? Не знаю. Разве только сам прием.
– Какого черта?! – возмутился бывший вояка, но продолжил пристраивать в микроволновую печь (кудряво живут!) одноразовую тарелку с пельменями.
– До обеда еще целых пятнадцать минут, Михаил Семенович, – сняв шляпу, заметил я. И, упреждая очевидные вопросы, сунул ему под нос все тот же календарик.
Он пробежался цепким взглядом по предъявленной филькиной грамоте, после чего, повысив меня в звании на одну ступень, задумался вслух:
– Майор Филимонов?.. Хм… Что‑то не припомню. А я в Кировском вроде всех…
И уставился на мои патлы.
– Недавно перевелся из Североозерска, – быстро отбрехался я. И, проведя пятерней по волосам, пояснил нужду в неуставной прическе: – Работаю под прикрытием в составе сводной группы. Только, Михаил Семенович, вы об этом… – Я прижал палец к губам. – Сугубо между нами.
Начальник службы безопасности все сразу понял, проникся и сунул мне пять. А после того как мы обменялись по‑мужски крепким рукопожатием, деловитым тоном поинтересовался:
– И что убойному отделу нужно в нашей богадельне? С кредитом помочь или по делу?
– По делу, – сказал я.