Ты скажешь: солнце страсти, в миг блаженный,
Явилось из-за облака измены,
Но, выйдя из-за облака, оно
Еще сильнее жгло, раскалено.
Затосковав, Рамин отстал от свиты.
Лишились цвета прежнего ланиты.
Сошел с коня среди степной глуши.
Ушел покой из тайников души.
Сказал: "Зачем душа моя больна,
Как пьяница, что гибнет без вина?"
Судьбу, и время, и его законы
Он проклинал, страданьем омраченный.
Друзья, родные вспомнились Рамину,
Он проклял ненавистную чужбину
Из-за того, что нет любимой с ним,
И стал он чужд всем близким и родным.
Он снова был пылающим влюбленным
И вел беседу с сердцем опаленным.
"Какое ты чудное, право, слово!
Я, как Меджнун, лишен родного крова.
Ты отличить, нетрезвому подобно,
От красоты уродство не способно!
Не отличишь, где лето, где зима,
В пустыне видишь сад, сойдя с ума,
И для тебя, невежды, все едино, -
Что шелк блестящий, что сухая глина.
К любви приравниваешь самовластье,
Как высший разум, ценишь сладострастье.
Тебя ведет к измене безрассудство
И к нарушенью верности -- распутство.
Для скорби -- обиталищем ты стало,
Для войск беды -- ристалищем ты стало,
В тебе живут печаль, тоска, забота,
Что пред надеждой заперли ворота.
Ты отреклось в Гурабе от любви.
Ты, мертвое, сказало мне: "Живи!"
О нет, не ты, а я мертвецки пьян:
Без парусов пустился в океан.
"В другую, -- мне твердило ты, -- влюбись
И сердце оторви от милой Вис.
Не бойся: помогу тебе разлуку
Перенести, -- я знаю ту науку.
Любимую покинь, стремясь к добру, -
Я для тебя другую изберу".
Так утешало ты меня, а ныне
Я в пламени горю, тону в пучине.
Ты говорило: "С нею ты порви".
Порвал, а не забыл своей любви!
Твердило: "Вверх взлетишь, уйдя от Вис", -
И вот меня безумье свергло вниз.
Нет, я напрасно внял твоим приказам,
Чтоб угнетал мою любовь твой разум!
Лишь твоего я жаждал одобренья,
Но я и ты, -- достойны мы презренья.
Мечтал, -- меня избавишь от страданий.
И что же? Оказался я в капкане!
Как птенчик глупый, ты нашло зерно,
Не зная, что в силки ведет оно.
Смотри, мою ты обмануло душу:
Лишь недруг ждал, что клятву я нарушу!
Зачем внимал твоим дурным советам?
Зачем покончил со своим обетом?
Невежда, по заслугам я наказан,
Я по заслугам цепью горя связан,
Познал я по заслугам стыд и срам:
Светильник сердца погасил я сам.
Познал я по заслугам гнев людской:
Я счастья ветвь сломал своей рукой.
Я -- словно лань, попавшая в силок,
Я выброшен, как рыба, на песок.
Себе же яму вырыл я, невежда, -
Низвергнута в нее моя надежда.
Прощенье сердцу разве я найду
У той, чье сердце я поверг в беду?
Что мне солгать, измыслить, чтобы вновь
Разжечь ее остывшую любовь?
Будь проклят день, когда я страсть посеял,
Но по ветру я сам ее развеял!
Страсть победила, слабого, меня, -
С тех пор не знаю радостного дня.
То я скитаюсь по чужому краю,
То, обезумев от любви, сгораю.
Нет счастья для меня на этом свете, -
Для мук таких пусть не родятся дети!"
Так причитал Рамин, отстав от свиты,
Так плакал, прахом бедствия покрытый.
Подкравшись сзади, стал Рафед внимать
Словам, что изрекал несчастный зять.
Рамин-безумец тестя не заметил:
Кто полюбил, тот разумом не светел!
Но слышал все его слова Рафед.
Он подошел и произнес привет.
Спросил: "Зачем ты, светоч славных, стонешь,
Как будто ты кого-нибудь хоронишь.
Тебе какого дара не дал бог?
Иль ты от злобы дивов изнемог?
Ты разве не глава богатырей?
Ужель твой брат -- не солнце всех царей?
Хотя еще не сел ты на престол,
Ты всех владык величьем превзошел.
Зачем же думаешь о всяком вздоре,
Зачем свой день оплакиваешь в горе?
Ты молод и могуч, как властелин.
Чего еще тебе желать, Рамин?
Ты на судьбу не жалуйся напрасно,
Чтобы она не стала впрямь несчастна.