Не поддавайся дивов наважденью,
Из-за Рамина не стремись к паденью.
Рамин -- твой сахар, сладкий мед манящий,
Но все же вечный рай гораздо слаще.
Я все сказал. Тебя предостерег.
Подумай. Над тобой -- супруг и бог."
Так говорил Виру своей сестре,
Что плакала на утренней заре.
"О брат, -- сказала Вис, -- ты прав, ты прав,
Одно лишь древо истины избрав,
Но я повержена в такое пламя,
Что не помочь мне добрыми словами.
Смертелен так любви моей недуг,
Что не спасет меня ни брат, ни друг.
Что было -- было. Вот судьбы приказ.
Что пользы мне от слов твоих сейчас?
Пусть буду заперта я на замок,
Но вор уже похитил все, что мог!
Рамин меня сковал своею страстью,
Мне из оков не вырваться, к несчастью!
И если ты мне скажешь: "Выбирай,
Что дать тебе, -- Рамина или рай", -
Рамина изберу, клянусь я ныне,
Рай для меня -- в возлюбленном Рамине!"
Решил Виру, что надо перестать
Пред нею бисер без толку метать.
Сестру покинул, чувствуя тревогу,
Дела обоих поручая богу.
Лишь солнце покатилось в нужный срок,
Как будто мяч рукой толкнул игрок,
Шах самых знатных кликнул поутру,
Чтоб на ристалище начать игру.
На левой стороне был царь царей,
Он двадцать возглавлял богатырей,
И у Виру на правой стороне
Отважных -- двадцать, каждый -- на коне.
На стороне царя -- Рафед, Рамин,
На стороне Виру -- Аргуш, Шарвин.
Средь игроков немало ты найдешь
Сановников, воителей, вельмож.
Взметнулся мяч, -- игра кипела бурно,
Его подбрасывали до Сатурна!
В тот день за превосходную игру
Хвалили все Рамина и Виру.
Они средь игроков искусных, славных
В игре с мячом себе не знали равных.
С дворцовой крыши, засверкав зарей,
Вис любовалась ловкою игрой, -
Рамина, брата видела успех:
Они понравились ей больше всех.
И на душе ей стало тяжело,
Лик побледнел, нахмурилось чело.
Как в лихорадке задрожала Вис, -
Так на ветру трепещет кипарис.
Как бисер, на глазах блеснули слезы,
Ланит прелестных увлажнились розы.
Сказала ей кормилица умильно:
"Ужели ты пред сатаной бессильна?
Зачем с душой своей ведешь борьбу?
Зачем ты жалуешься на судьбу?
Иль ты не дочь Шахру, дитя Карана?
Твой муж -- Мубад, Виру -- твоя охрана!
Иль ты -- не наша Вис, мечта великих?
Иль ты не солнце средь месяцеликих?
Иль ты не стала госпожой Ирана?
Хозяйкой, славой и душой Турана?
Вступаешь, как владелица, в Иран,
Твоим подножьем стелется Туран!
Тебя ревнует солнце, а луна
К тебе, красивой, зависти полна.
Твоей самодержавной красотой
Пленен Рамин, красавец молодой.
Пройдет любая боль твоя, кручина,
Как только ты посмотришь на Рамина!
Ему земля желает покориться,
А ты -- луна, ты для небес царица.
Зачем же плачешь, бога упрекая,
Что дал тебе, живой, -- блаженство рая?
Не смей роптать на бога. Учит опыт,
Что до беды доводит этот ропот.
Чего ж еще желаешь ты от бога?
И так ты получила слишком много:
Богатство, прелесть, молодость и власть,
И юноши пленительного страсть!
Чего ж еще ты хочешь, с сердцем споря?
Желать сверх меры -- значит жаждать горя!
Опомнись. Жребий свой благослови
И наслаждайся радостью любви.
Бесчувствием не огорчай Мубада,
Равно и брата обижать не надо.
Обиды -- капли влаги -- хлынут скопом,
И дождь обид окажется потопом!"
Сказала Вис, душиста, как весна,
Светла, как солнце, как платан, стройна:
"К чему твоя пустая болтовня?
Кто ж добывает воду из огня?
Давно известно знатокам войны:
Легко на бой смотреть со стороны!
Давно известно слово золотое:
"Нам горе не дано понять чужое."
Я -- пешая, ты -- скачешь на коне.
Так можешь ли понять, как трудно мне?
Смертельно я больна, а ты здорова, -
Здоровый может ли понять больного?
Мой муж -- владыка всех земных держав,
Но у него дурной и злобный нрав.