Ерзая на стуле, Гоглюватый словно готовился по первому же знаку капитана сорваться с места и бежать из кабинета.
Бреус хорошо знал этого шофера райпотребсоюза и, опытным глазом определив его душевное состояние, решил, что Гоглюватый вполне "созрел" для откровенной беседы.
- Итак, Микола Павлович, - начал капитан, - расскажите подробно, где вы ночевали с восьмого на девятое июля...
- Почему на девятое? Я всегда дома ночую, и седьмого, и восьмого, и девятого ночевал. Ну, не обязательно в хате, можно и на сеновале, еще холостякую... - попробовал пошутить он. - Бывает, так наишачишься, что к вечеру ни согнуться, ни разогнуться, где стою - там и упаду. Ночь теплая, земля мягкая.
Отчаянная попытка Гоглюватого заговорить Бреуса успеха не имела.
- Припомните точнее. Я вас спрашиваю о прошедшей неделе. Вы тогда несколько дней на ремонте стояли.
- Да, да, стоял. Кольца на поршнях менял.
- Ну, так где вы были в ту ночь, на девятое июля?
Гоглюватый замолчал и тяжело сморщил лоб.
- В ночь, когда были убиты ваши односельчане Чепикова и Лагута, уточнил Бреус.
Микола поднял на капитана растерянный взгляд. Теперь он по-настоящему испугался. Неужели его в чем-то подозревают? Известно ведь, кто убил, Чепиков. Зачем же его, Миколу Гоглюватого, допрашивать.
- Не помню, - притихшим голосом сказал он. - Признаться, под вечер выпил... потом добавил, согрелся и заснул. А где, хоть убей, не помню. На лугу, наверно.
- Может, на берегу Роси? Около усадьбы Лагуты или Чепиковых?
- Там-то уж точно, что нет! У воды не очень заснешь.
- Но вы же сами говорите, что хорошо согрелись! А с кем выпивали?
- Ни с кем.
- То-то и оно.
- Не было компании. Друга моего Андрея жена не пустила, тогда я сам выпил, погулял, потом еще принял и заснул.
- Собутыльника не было - и алиби нет. Никто подтвердить ваших слов не может.
Микола Гоглюватый удивленно посмотрел на капитана.
- Если во время убийства вас не было на месте происшествия, значит, у вас есть алиби. Но мы в этом пока не уверены... Выстрелы слышали?
- Это слышал. Думал, ребята балуются. У нас тут еще не все патроны из земли выбрали. Сами знаете. Я на другом конце Вербивки был, когда стреляли. Да, - оживился Микола. - Возле черкасской дороги. У меня даже свидетель есть! - почти выкрикнул он, что-то вспомнив.
- Свидетель? Это хорошо. Кто же такой?
- А Ганка, продавщица, - радостно сообщил Гоглюватый.
Дверь кабинета открылась, и вошел подполковник Коваль.
Капитан вскочил, но Коваль жестом попросил его сесть.
Микола снова насторожился. Появление незнакомого подполковника словно бы разрушало понимание, которое, как думал Гоглюватый, начало возникать в разговоре с начальником уголовного розыска.
- Продолжайте, - сказал Коваль.
- Значит, у вас есть свидетель - Ганна Кульбачка, - обратился к шоферу Бреус.
- Да.
Гоглюватый заметил, как при этом капитан бросил выразительный взгляд в сторону подполковника.
- Но каким образом она оказалась вашим свидетелем ночью?
- Дело вот как было, - торопливо начал Микола. - Значит, распили мы с Андреем на "дубках" бутылочку яблочного, захотелось чего-нибудь покрепче, а тут как с неба свалилась его Палашка. Да вы ее знаете, товарищ капитан. Не баба, тигра настоящая! Значит, повела она его домой, да еще с Ганкой поругалась. Кричала: "Чтоб под тебя и твою водку кто-нибудь бомбу подложил!" Мне что - пошел искать компанию, а уже стемнело, никого не встретил. Я снова - к Ганке. Она всегда выпить даст. Есть деньги - за деньги, нет - в тетрадку запишет. А тут ее где-то черти носили. Дождался все же, отоварился и ушел. Мне тогда пить можно было - на ремонте стоял, вы же знаете! А за рулем я ни за какие деньги. Ганку десятой дорогой объеду. За это не беспокойтесь...
- О выстрелах расскажите, - напомнил капитан.