Под ременной упряжью вспотевших лошадей шерсть взялась желтоватым мылом. Валерий Геннадьевич остановил пролётку на просёлочной дороге. Слева - овраг, в нём ещё белеет снег. Справа - пастбище, там только-только зазеленела травка; за пастбищем - лес.
Десятка два коров, гладко лоснясь после линьки, щиплют травку, из леса несутся птичьи голоса. Ближе к просёлку бык с широко расставленными рогами врыл копыта в податливую землю. Так и чувствуется прочность низких ног, что держат длинное туловище с литой покатой спиной; почти до колен свисает шелковистый тяжёлый подгрудок. Костарев, обращаясь к спутнику, размашисто повёл рукой, приглашая:
– Посмотрите, какая гармония в природе! - он сделал сладкий глубокий вдох и, как бы в упоении пейзажем, тряхнул головой. Потом, указывая пальцем, спросил с некоторым драматизмом: - Замечаете быка? Косится на нас. Наверняка хотел бы побаловать, но видит - мы не по нему. А бреди здесь старушка? Проходи семилетний мальчик? Каким чудовищем предстал бы этот спокойный бык! Заласкай он жертву рогами до смерти - думаете, его бы зарезали? Он нужен всей деревне.
– Но старушка, мальчик - это же люди! - доктор сделал ударение на последнем слове.
– И однако же права деревня. С этим согласится вся крестьянская Россия! Жертву не оживишь, а бык необходим, чтобы рождались телята, чтобы коровы давали молоко: чтобы поддерживалась жизнь. Таким же образом, и бык Пудовочкин нужен, чтобы жизнь России вернулась к гармонии. Вы возразите, что Пудовочкин наделён сознанием и ответствен за свои поступки. На это я вам скажу: убейте его - но всё равно без быков, имеющих обыкновение беситься, мы не обойдёмся! Когда я слышу, что народный вождь должен быть честен, что им должен быть порядочный интеллигент, на меня нападает неудержимое чиханье. Все, кто поднимутся спасать Россию от красных, не будучи сами чудовищами в достаточной мере, - обречены!
– Но почему? - вскричал Зверянский.
– Потому что ряд несообразностей повлиял на Ход Истории, и он завёл Россию в кровавое болото. Чем дальше, тем больше и больше крови, неслыханных бедствий, разврата, смертной тоски. Туда ведёт большевицкая идея. Свернуть вправо, влево - тоже кровь, химеры. Но скоро можно будет выбраться на сухое место. И тогда - всё исправлено; гармония - когда душа радуется, а глаз наслаждается красотой! Однако заворотить Россию сможет лишь редкого бешенства бык.
– Откуда в вас столько ужасного, Валерий Геннадьевич? - не вынес доктор. - Такой цинизм? Такая рассудочная кровавость?
– О себе я расскажу в другой раз. А сейчас я хочу, чтобы вы поняли смысл, - с нажимом продолжил Костарев. - Я произнёс слово "несообразности". И вот вам главная!
Испанцы, англичане, французы имели периоды исторического возбуждения, когда они устремлялись за моря, захватывали и осваивали огромные пространства, несоизмеримые с величиной их собственных стран. Грандиозные силы возбуждения избывались.
Русский народ таит в себе подобных сил поболее, чем указанные народы. Русские с кремнёвыми ружьями прошли Аляску, поставили свои форты там, где теперь находится Сан-Франциско. Но дальше подстерегала несообразность. За титанами России не потянулся народ, как потянулись испанцы за своими Писарро и Кортесом. Крепостничество, сонное состояние властей, сам косный, замкнутый характер чиновничьей империи не дали развиться движению. Гигантские силы стали копиться под спудом. С ними копилась и особенная непобедимая ненависть народа к господам, к царящему порядку - ненависть, чувство мести, мука - от того неосознанного факта, что великому народу не дали пойти достойным его величайшим путём.