3. приведение в исполнение всех законов и контроль действий законодательного аппарата государства;
4. расход общественных денег в соответствии с предписаниями, принятыми парламентом;
5. дарование королевских грантов определенным компаниям, если это не запрещено статутами о корпорациях;
6. присвоение титула лорда, жалование различных наград и титулов;
7. чеканка монет;
8. назначение архиепископов, епископов, и большинства других церковных иерархов;
9. верховное управление сухопутными, военно-воздушными и военно-морскими силами;
10. контроль работы местных властей и институтов образования;
11. ведение международных отношений.
Что касается законодательства, то словосочетание «король/королева в парламенте» отражает всю квинтэссенцию процессов. Монарх созывает парламент, открывает его, объявляет перерыв в работе оного, а также имеет право распустить его в любое время. Законодательный акт недействителен без подписи монарха, но на этом его участие в процессе заканчивается. Хотя существует один небольшой нюанс: монарх имеет право не пропустить законопроект и отменить его, но этой привилегией уже не пользовались с 1707 года и вряд ли вскоре о ней вспомнят.
В юридических и судебных вопросах монарх также особой роли не играет, не считая того, что возглавляет все судейства королевства, и имеет королевское право помилования.
Настоящим исполнительным органом Великобритании является Кабинет министров. Именно он осуществляет действие всех законопроектов и приведение их в жизнь, он же и отслеживает все подотчетные организации от имени короны. Даже в сфере международных отношений Кабинет не позволяет монарху быть больше, чем лишь агентом кабинета министров, который несет ответственность за работу властей Королевства в абсолютно всех сферах. Все, что может непосредственно монарх в данном случае – это быть проинформированным о существующей ситуации внутри страны и в мире, а также иметь возможность обсудить это со своими министрами.
Но есть одна сфера, которая является чуть ли не самой важной для персоны монарха – общественное признание и престиж, имеющие для королевской семьи в Великобритании огромное значение. Кабинет министров и парламент нужны для политики, а монарх для своих подданных – обычных людей.
Итак, монархия – это старейшая форма правления в Соединенном Королевстве. Королева является главой государства, но будучи конституционным монархом, она не управляет страной фактически. При этом, выполняет многие важные церемониальные и формальные задачи, которые ставит перед ней правительство. Она также является главой системы правосудия, вооруженных сил и англиканской церкви. Королева лишена политической или исполнительной власти, тем не менее, она играет огромную роль для своей нации и является неотъемлемой частью жизни страны, давая ощущение преемственности и стабильности.
Глава IV. Трансформация британской монархии в XX веке
До 1914 года господствующей формой правления в Европе была монархия. Лишь три страны – Франция, Португалия и Швейцария были республиками. Для сравнения, в современной Европе, если исключить такие карликовые государства, как Лихтенштейн, осталось всего восемь монархий. В их число, помимо Швеции, Испании и Великобритании, входят Дания, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Норвегия. Из всех вышеперечисленных монархий Великобритания является одной из самых старых, существование которой началось еще в IX веке, и служит по сей день прототипом для других конституционных монархий. Установление монархии в Голландии относят к XVI веку, у остальных же государств монархический строй, которым они руководствуются до сих пор, появился значительно позже: Швеция – 1810 год, Бельгия – 1830, Люксембург – 1890, Норвегия – 1905, Испания – 1975 (реставрация монархии после Франко).
Стоит обратить внимание, что те государства в Европе, которым удалось сохранить монархию, являются самыми стабильными и наиболее развитыми в мире. Конечно, не стоит делать вывод, что своей развитостью они обязаны только лишь монархическому строю, но и ему в том числе. Причиной тому скорее является то, что эти страны вместе с монархическим строем придерживаются стабильного, преемственного, эволюционного подхода в развитии государства, так как устройство их государств коренным образом не видоизменялось. У них не было идеологического конфликта в развитии на пути к демократии, что также, без сомнения, является важным фактором в содействии их экономическому прогрессу. То же касается и политической сферы. Таким образом, зачастую обладая завидной стабильностью во всех сферах, монархические государства делают выбор в пользу сохранения своего политического строя.
После Первой мировой войны монархическая форма правления постепенно теряла господствующие позиции в Европе. Во время правления Георга V (1865–1936) в Великобритании, как отмечает историк Николсон, «мир стал свидетелем исчезновения пяти императоров, восьми королей и восемнадцати династий»[38]. Установление республиканской формы правления было связано не столько с распространением республиканской доктрины, сколько с военным поражением великих империй: Австро-Венгрии, Германии и России; а также с революционными потрясениями того периода[39]. Например, Италия и Греция в послевоенное время стали республиками мирным – конституционным путем. Но в целом, в тех странах, где возобладала республиканская форма правления над монархической, это было результатом осознанного и тщательно продуманного решения, а не результатом разочарования в монархии или сопротивления каким-либо конституционным изменениям. Как считает один из ведущих британских специалистов в области права Вернон Богданор, республиканизм выбирался не потому что это идеальная форма правления, а из-за того, что это был единственный способ сохранить государство из тех «обломков», которые остались после краха монархий[40]. Это было, так сказать, faute de mieux[41], наименьшее зло, а не предпочтительная альтернатива. Более того, потрясения, которые приводили к созданию республики, редко приводили к прогрессу и стабильности. После свержения французской монархии в 1789 году, с последующими шестнадцатью конституциями, Франция столкнулась с трудностями, которые смогла превозмочь только через 200 лет, прежде чем достичь более-менее стабильной формы конституционного правления. В Германии, после отречения кайзера и складывания Веймарской республики, проявившей себя впоследствии несостоятельной и бездарной, была разрушена пусть символичная, но очень важная основа государства и общества, которая, возможно, могла бы предотвратить приход Гитлера к власти и установление нацистской диктатуры. После распада Австро-Венгрии ни одна из её частей не смогла достичь стабильности или создания демократических институтов в период между войнами. По этому поводу Уинстон Черчилль сказал: «Императоры свергались, а на их место избирались ничтожества»[42].
Смена монархического строя на республиканский требовала замены не одного человека на другого, как представителя нации, но и всего политического строя, и, как показывает история, подобные кардинальные перемены не всегда несли с собой определенность и стабильность.
Именно потому, что Британия воспользовалась плавным переходом к демократии, а также потому, что была победителем в двух мировых войнах, республиканизм в XX веке пользовался успехом у меньшинства, причем, очень незначительного меньшинства людей. Когда в 1923 году на конференции Лейбористской партии ставился вопрос о республике, «против» были 3,694,000 голосующих, и лишь 386,000 – «за»[43]. В декабре 1936 года, после отречения Эдуарда VIII, республиканизм получил всего 5 голосов в Палате общин[44].
В современной Великобритании основой для республиканцев служит то, что, по их мнению, в английской конституции есть ряд значений, которые мешают модернизации страны. Они считают, что монархия является глубоко консервативным институтом, который тормозит социальные изменения; корни института монархии уходят глубоко в прошлое, что мешает предвидеть будущее; монархия давно изжила себя, потому что узаконивает политическую систему, которая не всегда может проявить свою состоятельность, а также символизирует иерархию, образовывая тем самым мощный барьер для реформ, как конституционных, так и социальных, в которых, по мнению республиканцев, Британия так нуждается[45].
Но так ли это на самом деле?! Приведенные выше аргументы республиканцев вряд ли можно использовать в международном контексте. Если сравнить некоторые монархии на континенте с островной Великобританией, то станет очевидным, что Дания, Норвегия и Швеция окажутся более эгалитарными и социально-прогрессивными, обеспечивая для своих граждан более высокий уровень социального благополучия. Если продолжить сравнение дальше, анализируя не только монархии, но и страны с иным политическим строем, становится очевидным, что не существует одинаково типичного пути экономического и политического развития – государство с монархической формой правления может быть более развитым, чем, допустим, республиканское; может быть и наоборот, – все зависит от того, какие государства сравнивать. Следовательно, можно сделать вывод, что нет никакой корреляции между модернизацией и республиканизмом. Более того, одна из наиболее традиционных стран мира – Япония, где также политическим строем является монархия, оказалась полностью совместима с развитием передовых технологий и на сегодняшний день обладает чрезвычайно успешным индустриальным обществом. Поэтому аргумент, что монархия является барьером для радикальных перемен, оказался недостаточно обоснованным. В самом деле, индустриальное общество может даже использовать монархический строй таким образом, чтобы обеспечить свою легитимность и стабильный фундамент. Если возвращаться к вопросу Великобритании, то нет никаких причин, почему британцы не могли бы взять японский путь достижения успеха или промышленный скандинавский путь к социал-демократии. Если «левые» терпели неудачу в Соединенном Королевстве за последние три десятилетия XX века, то в этом нужно винить их самих, а не монархию.