Однажды, это было в конце лета, Николай Иванович вернулся после очередной отлучки непривычно возбужденным и взволнованным:
— Погляди!
«Что нужно народу?» — вопрошал набранный броским шрифтом заголовок двух тоненьких листков. «Очень просто, народу нужны земли да воля», — отвечала первая же строка.
— Здорово! — воскликнул Гошка.
— Действительно, замечательный документ. Прочти непременно. Хотя, на мой взгляд, для дальних целей программа довольно умеренная, но для ближних — проще и яснее не напишешь.
В прокламации, отпечатанной приложением к июльскому за 1861 год номеру журнала «Колокол», рассказывалось о том, как земля и крестьяне оказались во власти помещиков, какова цена нынешней воли, что надобно сделать для того, чтобы добиться подлинной свободы и справедливости.
В прокламации, изданной «Колоколом», — поднаторевший в этих делах Гошка знал, — было еще одно большое преимущество. Обнаружат ее: «Откуда?» «У случайного человека купил на улице» — и весь сказ. Потаскают, конечно, но, глядишь, и отпустят. А попадись со своей, отпечатанной в России, — беда. Будут допрашивать с пристрастием: дабы выйти на подпольную типографию.
Однако, как и прежде, Гошка разносил и «свои», российские листки. О них всегда особо предупреждал Николай Иванович. Было среди них и знаменитое дерзкое обращение «К молодому поколению», правда отпечатанное тоже в Лондоне в герценовской Вольной русской типографии, и уж вовсе опасные московские и казанские листки.
В свободное время — а его Николай Иванович старался, насколько возможно, предоставлять — Гошка самозабвенно грыз гранит науки. Занимались с ним по-прежнему знакомые студенты и регулярно, особенно языками, сам Николай Иванович. Мечта поступить в университет, показавшаяся вначале фантастической, стала, благодаря Гошкиному упорству и стараниям, мало-помалу обретать черты реальности, если бы не одно неожиданное происшествие, внезапно перечеркнувшее все планы и надежды.
Глава 16
ВСТРЕЧА
Гошка теперь не только выполнял обязанности связника. С легкой руки Николая Ивановича для него приоткрылись двери кружков, тайных сходок.
— Послушай, полезно. Там много спорят. Но в спорах рождается истина.
Гошка ходил, как правило, не один, а с Николаем Ивановичем, Викентием или с кем-нибудь из близких знакомых. Если отвлечься от частностей, обсуждался по сути один вопрос: что делать? Двумя годами позже под таким названием в журнале «Современник» будет напечатан роман Чернышевского, который наделает много шума и привлечет всеобщее внимание. Роман этот отразит как раз жизнь и проблемы тех людей, к кругу которых получал доступ Гошка. Страстно и самоотверженно искали они свое место в российской действительности шестидесятых годов, в обстановке оживления общественной жизни, преобразований, совершавшихся в деревне, и мощной волны народных выступлений. Все понимали: реформы, вынужденно проводимые правительством Александра II, осуществляются в интересах помещиков и очень часто на практике ухудшают экономическое положение крестьян.
Однажды Николай Иванович в присутствии Викентия сказал:
— Приехал человек из Питера. Может состояться очень любопытный разговор.
Викентий указал глазами на Гошку и вопросительно поглядел на Николая Ивановича:
— Стоит ли?
Николай Иванович кивнул головой:
— Пусть набирается ума-разума. Посидит в уголке — вреда не будет.
Квартира была известна, ее снимали два студента-медика. И народ собирался более или менее знакомый. Петербургский гость задерживался, и старые противники скрестили шпаги. По одну сторону стояли те, кто был сторонником действий постепенных, просветительных, по другую — те, кто ратовал за немедленную борьбу с самодержавием.
— Земля и воля — вот что нужно крестьянину. Земля в полную собственность и без всякого выкупа. Воля подлинная, а не мнимая! — горячился один из хозяев квартиры.
— Отлично, в этом мы все более или менее сходимся.