Им крайне необходимо было погрузить багаж Бенджамина в самолет на Чикаго, в противном случае озеро Мичиган высохло бы. Они прихватили со стойки в аэропорту табличку с надписью «Мистер Шульц» и подарили ее старому Бенджамину на память. Самолет на Чикаго взлетел, ревя реактивными двигателями. Артур и девочки-бухгалтерши стояли на смотровой площадке и смотрели, как самолет стремительно, почти вертикально, взлетел в небо и скрылся за облаками. Артур обнимал девушек. Они все были навеселе, и, когда самолет исчез из виду, девушки вздохнули.
— Завтра у меня день рождения, — сказал он, обратившись к рыжей.
— Поздравляю, — ответила она.
— Слушайте, есть идея, — сказал Артур. — Давайте махнем в Чикаго!
— Почему бы и нет? — подхватила рыжая.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Роуз.
— Роуз, давай втроем — ты, я и Филис — махнем в Чикаго и увидим мистера Бенджамина. Как ты на это смотришь?
— Хорошо, почему бы и нет? — согласилась Роуз. — Но сперва надо выпить по рюмке.
— Слушай, ох и удивится же он! — захохотала Филис.
— Договорились. Значит, летим, — сказал Артур, хотя уже тогда знал, что в Чикаго они не полетят. Он знал уже тогда, что они выпьют по рюмке, а потом девушки начнут рассуждать и вспомнят, что сегодня сочельник и им надо ехать домой, к своим родным и любимым, к тому же Бенджамин их совсем не ждал, и никто далее не знал, где он живет и сколько времени лететь в Чикаго, и всплывет еще много всяких рациональных глупостей, с какими сталкиваются люди, когда им предлагают что-то волнующее и рискованное. Он знал, что девушки откажутся, и даже не удивился, когда они попросили поймать для них такси.
«Ну что ж, завтра у меня день рождения, — рассуждал Артур, стоя перед аэровокзалом и провожая глазами такси с девушками. — Поздравляю тебя с днем рождения, старина Дон. Но время уже ехать домой, к семье, к своим родным и любимым. Пора домой. Никто уже не хочет никуда ехать… Вот уж дурацкая компания!» Он посмотрел на часы, но не разглядел, который час показывали золотые стрелки на циферблате, поскольку уже вечерело и в воздухе разливался тот необыкновенный зимний свет, который делает белое еще белее, а золото незаметно сливается с ним, к тому же он был слегка в подпитии. Поэтому Артур возвратился в аэровокзал, чтобы: посмотреть на большие часы над стойкой. Было без двадцати минут четыре, и он подумал: «Черт, все возвращаются по своим домам, к веселому Рождеству, и никто уже не хочет никуда ехать. Боже мой, вот хлопоты!» Потом он услышал сообщение о каком-то рейсе и подошел к стойке.
— Извините, начальник, на какой рейс вы только что объявили посадку?
— На Лос-Анджелес, в четыре часа, — ответил «начальник», хотя Артур знал, что мужчина за стойкой совсем не начальник, просто ему хотелось сказать мужчине что-то приятное.
— Я никогда не был в Лос-Анджелесе, — проговорил Артур.
— Неужели? — учтиво переспросил «начальник».
— Не был. Сколько это стоит?
— Сколько стоит что?
— Билет до Лос-Анджелеса. Это город ангелов. Вы про это знаете?
— Ну, разумеется, а как же. В первом классе, сэр?
— Конечно, в первом классе.
— Билет до Лос-Анджелеса в оба конца в первом классе стоит триста двадцать один восемьдесят плюс сбор.
— А сбор высокий?
— Шестнадцать ноль девять, сэр.
— Вполне прилично. Вы принимаете чеки?
— Пожалуйста.
— На рейс, о котором вы только что сообщили. У меня есть удостоверение личности, если это вас беспокоит.
— Нет, сэр, просто… Я даже не знаю, сэр, есть ли места на этот рейс. На Рождество у нас всегда много…
— Мне не нужна отдельная кабина, только место.
— Что ж, мне надо…
— Да, пожалуйста. Вы сказали, самолет отлетает в четыре, не так ли?
— Вы серьезно, сэр? Вы в самом деле хотите, чтоб я…
— Разумеется, серьезно. Я говорю в самом деле серьезно. Никакой черт уже никуда не едет!
Он знал, что не доведет это дело до конца, он только подшучивал над «начальником». В конце концов черт с ними, завтра у него день рождения! Он знал, что не сделает этого, ибо накануне Рождества он, Артур Питт, по прозвищу Дон, просто не способен улететь куда-то из дому. А что скажет ка это Дженни? У Дженни будет сердечный приступ, вот что скажет Дженни. Кроме того, к Дженни или кому-то другому это не имеет никакого отношения. Это касается только старины Дона Питта, который знает, что никогда на такое не пойдет, как не пошел тогда, в Буффало, когда мужчина в вестибюле спросил его, не желает ли он провести ночь с королевой варьете. А была ли ока в самом деле королевой варьете? Может, просто выдумка? По крайней мере он тогда на это не пошел, не пойдет и теперь. Но нет же ничего непорядочного в том, что он немного пошутил с этим любезным мужчиной, который только что положил трубку и подбадривающе поднял на него глаза, как всегда делает персонал авиакомпаний.
— Ну что ж, вам повезло, сэр, — сказал служащий. — В первом классе несколько человек отказались от билетов.
«Я же в самом деле лишь пошутил», — подумал Артур.
Что-то шевельнулось у него внутри. Он знал, что это было спиртное — сегодня так-таки перебрал; спиртное, поцелуи Труди в кабинете Маклиша, его рука под коротенькой замшевой юбочкой, полосатые чулки… Потом шальная поездка в аэропорт с девушками из бухгалтерии, стремительное исчезновение за облаками самолета с Бенджамином и внезапное, отчаянное ощущение того, что день рождения заканчивается, даже не начавшись. Он понимал, что это было все вместе, однако не догадывался, что появилось и еще нечто, и не сдерживал больше растущего волнения, поддразнивая себя: «Вперед, надо действовать, ну же, почему ты этого не делаешь?» Достаточно засунуть руку в карман и, хлопнув чековой книжкой по стойке, выписать этот проклятый чек… Ему всегда хотелось делать только так. «Начальник» ждал, а волнение у Артура все возрастало, оно начиналось в паху, за что он возлагал вину на Труди в кабинете Маклиша, потом поднялось выше, к груди, подкатилось к горлу и внезапно перешло в пальцы, которые решительно потянулись к карману, чтоб хлопнуть по стойке чековой книжкой. «Тебе нравится этот „роллс-ройс“, парень? Он твой».
«Начальник» ждал.
— Хорошо. — Артур полез рукой в карман и решительно бросил чековую книжку на стойку.
— Куда поедем, приятель?
— В хороший отель, — ответил Артур.
— В Лос-Анджелесе их множество. Вы хотите в городе, в Беверли-Хиллз или в каком-нибудь другом районе?
— В Беверли-Хиллз. Почему бы и нет?
— Едем. — Водитель нажал на газ.
— А почему у вас так много забегаловок, где продают бутерброды с горячими сосисками?
— Да мы все время едим бутерброды с горячими сосисками, — усмехнулся водитель.
— А каков он, отель «Беверли-Хиллз»? — поинтересовался Артур. — Наверное, из этих новых, современных, да?
— Конечно.
— Тогда отвезите меня лучше назад в аэропорт, — попросил Артур.
— Что?
— В международный аэропорт Лос-Анджелеса, где теперь 6 часов 45 минут по местному времени, а температура воздуха 80 градусов.
— Что?
— Вы думаете, я сумасшедший или похож на него? Ехать в Лос-Анджелес накануне Рождества, когда семья ждет меня дома…
— Вы не сумасшедший, мистер, — произнес водитель. — Вы пьяный.
— Еще бы. Я только пошутил. Так какого же черта я делаю в Лос-Анджелесе?
— Не знаю, мистер. Иногда я и сам себя спрашиваю: какого черта я делаю в Лос-Анджелесе?
— Однако я не хочу ехать в «Беверли-Хиллз», — тихо проговорил Артур.
— Хорошо, куда же вы хотите ехать?
— Не знаю.
— Может, отвезти вас в «Хилтон», сэр? — вздохнул водитель.
— В какой «Хилтон»?
— В отель «Беверли-Хилтон».
— «Беверли-Хилтон»… Даю голову на отсечение, он в Беверли-Хиллз, не так ли?
— Совершенно верно.
— Что ж, это разумно, — заметил Артур. — Все вы тут, безусловно, очень умные.
— Это потому, что мы едим так много бутербродов с горячими сосисками, — ответил водитель.
Выйдя из душа, Артур почувствовал, что восстановил силы и протрезвел. В ванной висело по крайней мере восемь зеркал, однако он не мог увидеть себя ни в одном, поскольку перед душем снял очки. Кроме того, ванная была наполнена паром от горячей воды. Безусловно, это был хороший отель со множеством зеркал и горячей водой, которая накануне Рождества отрезвляет заблудшие души.
«Надо позвонить Дженни», — подумал Артур.
Он надел очки и взял часы. Часы показывали нью-йоркское время — сойдя с самолета, Артур не перевел стрелки. В Нью-Йорке — а точнее, в Уайт-Плейнзе, где в белом деревянном ломике на Робин-Гуд-лейн живет Дженни, он сам, и Майкл, и Пели… одним словом, четверо маленьких Питтов, — теперь одиннадцать часов вечера, до Рождества остался один час, и Дженни, наверное, неистовствует. Раздетый, он застегнул на руке часы и вышел из ванной. Потом увидел на ночном столике у кровати телефон цвета слоновой кости, поколебался, звонить или нет, и решил, что должен все-таки непременно позвонить.