Но она твердо решила обуздать свои эмоции. А там, – жизнь покажет, не стоит забегать вперед.
– С утра мне надо сделать пару звонков, – сказала Фиона. – Потом придет наш фотограф показывать мне пробные отпечатки снимков вчерашнего шоу. Но это не раньше обеда. А в одиннадцать надо быть на показе «Лакруа». Выезжаем в десять тридцать. Пожалуй, я могу позавтракать с вами в восемь тридцать.
Все это звучало как расписание деловых мероприятий, и Джон невольно улыбнулся.
– Что ж, мне подходит, – сказал он. У него самого были намечены на завтра кое‑какие дела, но он собирался заняться ими после обеда из‑за разницы во времени с Нью‑Йорком.
– Что вы обычно едите на завтрак? Я, если не возражаете, закажу для нас обоих.
Несмотря на то что Фиона была весьма независимой женщиной, Джону все время хотелось опекать ее.
– Грейпфрут и кофе, – быстро ответила она и, не удержавшись, зевнула.
А Джон подумал, что сонной и усталой она нравится ему еще больше. Она казалась сейчас маленькой и нежной, а вовсе не собранной до предела хозяйкой огромной империи – журнала «Шик».
– Неужели это все? – удивился Джон. – И па таком «горючем» вы умудряетесь пробегать целый день? Да вы же просто‑напросто упадете в голодный обморок, Фиона. А как насчет омлета? Заказать его вам? С чем вы любите омлет?
– С лисичками, – на губах Фионы снова играла улыбка, адресованная ему, Джону, и он вдруг почувствовал себя молодым и счастливым.
– Что ж, я от такого тоже не откажусь. Попрошу приготовить нам омлет с лисичками к восьми тридцати. В вашем номере будем завтракать или в моем?
– Наверное, лучше у меня. На случай, если кто‑то мне позвонит. Я ведь и здесь на работе.
– Что ж, отлично, значит, завтракаем у вас. Спокойной ночи, Фиона. У меня был отличный день. Спасибо вам. Я никогда не забуду этот вечер. Хотя, боюсь, если я решу описать его кому‑то, мне не поверят. Пожалуй, больше всего мне понравились воины масаи.
– Неудивительно, – улыбнулась Фиона. – Мужчинам должны нравиться такие вещи.
– А что больше всего понравилось вам? – поинтересовался Джон.
Фиона с трудом подавила желание ответить: «Быть рядом с вами».
– Может быть, свадебное платье, – сказала она. – Нет, пожалуй, расписные юбки.
Она собиралась написать об этом статью в журнале и надеялась, что фотографии получились хорошо.
– Еще на меня произвели неизгладимое впечатление тигры и барс, – у него снова было мальчишеское выражение лица, которое так нравилось Фионе.
Джону не терпелось рассказать своим дочерям обо всем, что ему довелось сегодня увидеть. Девочки знали, что он уехал в Париж, но понятия не имели, с кем и зачем. Он всегда сообщал дочкам, где его можно найти. Особенно теперь, когда с ними не было Энн.
– Надо было сводить вас в музей естествознания или в зоопарк, а не на показ «Диор», – поддразнила его Фиона, и оба весело рассмеялись.
Фиона снова подколола его. Но про себя она отлично понимала: они провели вместе чудесный день и вечер и это, вопреки всем ее принципам и пристрастиям, единственное, что по‑настоящему волновало ее. Они постояли еще немного молча, но отлично чувствуя настроение друг друга. Затем Джон нежно поцеловал Фиону в лоб и отправился к себе в номер.
Все мысли Фионы были заняты Джоном. Она уже и не пыталась запретить себе думать об этом человеке, Джон был таким красивым, таким надежные, таким… нормальным. И потрясающе мужественным. На какую‑то секунду ей захотелось броситься вслед за ним по коридору, но Фиона поймала себя на том, что не знает, что станет делать, когда догонит Джона.